Макар Троичанин - Кто ищет, тот всегда найдёт

Маша уехала через два дня, раньше намеченного срока, в нетерпении поскорее оформить направление в новую жизнь. В тот же день я сделал обратную рокировку в пенал, клятвенно пообещав Матвеевне не забывать, особенно перед получкой, и регулярно навещать, чтобы помочь по хозяйству. Больше всех отъезду Маши обрадовался Володька, заскучавший в одиночестве в забытой богом таёжной дыре с нависшими со всех сторон угрюмыми горами. Естественно, отметили возвращение блудного начальника отменным ужином, благо, напарник оказался завзятым кулинаром, да и мои кулинарные советы многого стоят, если к ним не прислушиваться. И обязательно — чай с клубничным вареньем. От пуза… И чего я искал на чужой женской стороне, дурень? Разве сравнишь холостяцкую вольготню с семейной каторгой? В общем, на следующий день я чувствовал себя как дома.

На работе тоже полный ажур. Из экспедиции прислали долгожданный приказ-график, из которого следовало, что авторами отчёта являются Зальцманович, Сухотина и Розенбаум, а я — ни при чём. Больше всего рад за Олега — наконец-то ему не надо впадать в зимнюю спячку. Исполнителем геологической части проекта назначена Зальцманович, а производственно-технической — Лопухов, просим любить и жаловать. Фактически я отстранён от творческой работы, и впору заводить очки, лучше с затуманенными стёклами, чтобы не было видно закрытых глаз. Прекрасно, сосредоточимся на моделировании, которое из-за недостатка времени совершенно забросил и думать не задумывался. Кроме того, на ближайшие два месяца мне вполне хватит, если не спешить, рутинной обработки маршрутной магнитной съёмки, да и завершающая переинтерпретация материалов по Угловому не помешает. Этого у меня никто не отнимет, не захочет отнять. А что, думаю, если и мне включиться в подпольный параллельный проектный процесс и состряпать инкогнито геологическую часть того проекта, который задумал? Вспомнил, что умный по-умному от лишней работы отлынивает, а дурня она обязательно найдёт, и решил, что стоит. Даже пальцы заныли, до того захотелось опробовать себя и утереть нос этим… ну, этим… всем! Придётся покорпеть по вечерам, так ведь всё равно заняться разведённому семьянину нечем. Володьку, бедолагу, Сарнячка засадила в помощь соратнику по отчёту, и он мучается, не понимая в ихней хитрой картировочной кухне ни едрени-фени. Мне вмешиваться нельзя — а хочется! — а то у парня мозги совсем перекособочатся и интерес к настоящей кухне пропадёт.

А тут ещё Кузнецов заявился, зовёт настойчиво — пойдём, постукаем по мячу, надо готовиться к районному кубку, который недавно собирались выиграть мордой в грязь. Вечернее время совсем сжалось. Дмитрий сообщает, как лицу заинтересованному, что первая скважина прошла больше 200 м, по всему стволу прут интенсивно скарнированные вулканиты и рудная вкрапленно-прожилковая минерализация, т. е., есть предпосылки ожидать на глубине рудные скарны с промышленными концентрациями. Ему, бедному, приходится постоянно дежурить на скважине, чтобы не пропустить исторический момент. Счастливец, мне бы его заботы.

После первого в этом году густого и мягкого снега у нас раздавали предновогодний ширпотреб и талоны на него, но мне ничего не обломилось. Чёрт с ними, с ихними ботинками, скорее бы вжарила настоящая зима с устойчивым снегом, чтобы можно было выбросить окончательно развалившиеся свои и погрузиться в валенки. Есть ещё, правда, яловики, но в этих щегольских железных ботфортах с белыми отворотами и ремешками много не находишь — ноги сдираются в кровь и мёрзнут не меньше, чем в драных ботинках. Придётся что-то приобретать на местной барахолке, торгующей исподтишка по воскресеньям. Господи, когда я, наконец, заработаю хотя бы на обувь? Если бы не эта забота, жизнь была бы прекрасна и необременительна. Бабоньки вовсю прикидывают содержание новогодней обжираловки и обпиваловки, а парни резко уменьшили производительность камеральной обработки, скапливаясь почти через каждый час в Красном Уголке, чтобы взбодриться никотином. Скоро наступит мой третий местный Новый год, какой-то он будет?

И вдруг, как гром среди ясного неба: «Вас вызывает…», нет, не Таймыр, — если бы! — а опять неугомонный Дрыбодан. До чего мстительный, никак не хочет мне простить демарша на конференции, поставившего под сомнение всю разработанную им геофизическую стратегию экспедиции. А тут ещё провал с оглушительным треском на Детальном-1… Приезжаю, окоченев в продуваемом и промерзаемом автобусике, в дырявых башмаках, как цуцик, ноги еле сгибаются, зубы выбивают похоронную дробь, и слова вымолвить толком не в состоянии. На этот раз Антушевич зовёт в свой уютный кабинетик, но как только вижу сидящего у окна своего злого демона, весь уют исчезает, и кабинетик превращается в угрюмую пыточную камеру. Кое-как поздоровался и даже получил ответ и приглашение сесть у стены, где обычно усаживают допрашиваемых и истязаемых.

— Что за материалы вы передали, — начинает кот Игнасий, — в геологоразведочную экспедицию?

Понятно стало, на чём будут ловить мышь коты, но зачем — неясно. Объясняю кратко, что по настоятельному требованию Короля передал некоторые материалы по Угловому.

— Какие? — расставляет лапы кот Орест.

Осторожно пищу:

— Схему интерпретации и объяснительную записку, — и осторожно отступаю от когтистых лап. — Никакой первичной документации, никаких физических полей и графиков и никаких секретных материалов не передавал. — Мышка не хочет в мышеловку, а коты не отступают:

— Вы не имеете права самостоятельно без разрешения экспедиции передавать любые материалы в стороннюю организацию, — выпустил когти кот Орест.

Мышь заметалась:

— Я этого не знал.

— Немедленно заберите и срочно доставьте нам, — поднял лапу и кот Игнасий.

Я сразу представил, как, вихляясь, иду к Королю, становлюсь на колени и слёзно выпрашиваю переданный навовсе опус, а он, глядя на меня сверху вниз с высоты своего низкого роста, двумя пальцами брезгливо берёт и отдаёт куцые материальчики и властно показывает на дверь, не желая больше знаться с несолидным трусливым соратником по умножению богатств недр необъятной Родины.

— Без вашего письменного требования я этого не сделаю. — И точка! Хватайте, грызите!

Дрыботий резко поднялся, очевидно, удовлетворённый финалом игры в кошки-мышки, приказал, не глядя на сжавшуюся мышь:

— Пишите объяснительную, — и вышел.

Антушевич бесцельно зашарил по столу руками, тоже давая понять, что открытая игра закончена.

Выхожу из уютной мышеловки, всего так и колотит. За что? Разве я что знал об их дурацких правилах? Шпац, скот, ни слова не сказал, не предупредил. Когда, наконец, меня избавят от должности стрелочника? Или она мне на роду написана? Раздражённый, вламываюсь в производственный отдел, прошу у Стёпы лист бумаги и на краешке свободного стола мараю сверху крупно: «Объяснительная», а много ниже — мелко: «О том, что передавать любые материалы в стороннюю организацию нельзя, я не знал», и скромная подпись: «Лопухов». Подумал, подумал, но фирменной закорючки не поставил, обойдутся.