Ольга Лукас - Тринадцатая редакция

– Вот как? – в упор поглядел на неё Денис. – Откуда информация?

– Ну, это я так решила, – стушевалась Наташа. – Наверняка он носит маску, потому что вон у него какая ответственная должность. А в глубине души он совсем другой. По крайней мере, я на это надеюсь. А то жалко его очень.

– Словом, это просто твои предположения. Тогда не считается.

«Интересно, а я какой – в глубине души? – задумался Денис. – И насколько глубокими могут быть души? И от каких личностных показателей зависит эта глубина?»

Решить эту непростую задачу ему помешали явившиеся почти одновременно Лёва и сёстры Гусевы. Лёва – сама невозмутимость и спокойствие, Марина с Галиной – собранные и серьёзные, как никогда. Видимо, таким образом поддерживается баланс в природе: если что-то (душевное спокойствие) где-то (у Кости) убывает, то оно тут же немедленно прибавляется (у его коллег).

– У Константина Петровича магнитные бури! – предупредила всех Наташа. – А вы сделали сегодня утреннюю гимнастику?

– Мы вчера гимнастику делали, с вечера, – проворчала Галина, – такую, что вам, молодым, и не снилось.

– Кстати, это очень мудрый подход. Я разделяю теорию о том, что совам надо делать гимнастику вечером, а жаворонкам – утром, – снова не понял иронии Денис. – Я вот, к примеру, жаворонок.

– Ты не жаворонок, ты – слон! – заявила Марина. – Сегодня утром так топал за стенкой, что мы с кроватей чуть не упали. Зато не проспали. Натаха, как заявится Виталик – гони его к нам, дело есть. Покажем ему одно упражнение.

– А ты, Лёва, каким видом спорта занимаешься? – решил продолжить светскую беседу Денис.

– Очень редким! – неопределённо заявил тот.

– Но не реже чем раз в два года? – уточнила Галина. – А когда ты стулья в окна выбрасываешь – это разве не спорт?

– Это он и есть. Очень редкий. В красную книгу занесён. Кстати, мне Виталик тоже сегодня нужен, – постарался уйти от неприятного разговора Лёва.

– Так, я только что слышал здесь это имя! Где оно? В смысле – где он? – ворвался в приёмную Константин Петрович.

С некоторых пор коммерческий директор связывается с множеством инстанций не лично, а через Интернет, что его очень радует: не надо куда-то ходить, встречаться с неприятными людьми; можно сидеть спокойно в своём кабинете и наслаждаться жизнью, рассылая совершенные, неподражаемые, идеальные документы при помощи электронных импульсов. Следующий этап, которым он грезит, – это общение с инстанциями посредством коллективной молитвы. Чтобы собрать всех бездельников и тунеядцев на летучку, поставить на колени, лицом по направлению, скажем, к налоговой, и пусть воют. Над этим проектом Костя попросил поработать Виталика, но Виталик понимает, кого именно чаще других будут ставить на колени лицом по направлению к налоговой, и не особенно торопится. То есть, говоря откровенно, вообще забил на этот антинаучный идиотизм. Но Цианид, если честно, и сам уже не помнит о своём смелом проекте – у него в данный момент куда более скромные потребности: чтобы Интернет заработал или хотя бы пришел сотрудник, ответственный за бесперебойную связь с провайдером (всё тот же Виталик), и сказал, когда он всё исправит.

«Одному мне Виталик не нужен, – подумал Денис. – Снова я не вписываюсь в коллектив, даже в мелочах».

– Короче, когда этот лодырь появится – чтобы сразу был у меня! – распорядился Константин Петрович и испарился.

– А потом пусть к нам подгребает! – добавила Галина.

– К нам лучше бы до того, как эта скотина в галстуке отправит его драить очередной сортир. Если получится. Он нам для дела нужен, – таинственно сказала Марина.

«Галстук, кстати, совершенно теряется на фоне рубашки, неужели родители не научили его даже таким элементарным вещам?» – отметил про себя Денис.

– Знаете, раз на нашего гуттаперчевого мальчика сегодня такой спрос, – почесал в затылке Лёва, – я лучше вспомню, как работает фотошоп, и слеплю этот смешной рекламный модуль своими руками. Трудно мне, что ли?

– А мне от Виталика ничего сегодня не нужно, – вставил свои пять копеек Денис. – Так что, если это его как-то порадует…

– После того, как его «порадует» Цианид, боюсь, как бы у нас не случилось второе подряд домотрясение, – озабоченно пробормотала Марина.

Тем временем Виталик, даже и не подозревающий о том, какой он важный и незаменимый сотрудник, вовсю дрых на диванчике в каморке Гумира. Сам хозяин ещё не ложился. – Вчера он полночи показывал своему помощнику, как именно будет работать Операционная Система Мечты, после чего у него возникли разные интересные и неожиданные идеи, которые надо было попробовать немедленно реализовать.

Виталик, если уж говорить начистоту, мало что понял из того, что ему с воодушевлением рассказывал Гумир. Зато почувствовал, что это всё всерьёз, что это будет работать, если дать человеку возможность заниматься любимым делом и не заставлять его целыми днями торчать за прилавком в видеопрокате или ещё как-нибудь нелепо тратить свою жизнь.

В логове у Гумира мебели было немного, поэтому, скажем, роль компьютерного стола здесь выполняла какая-то невысокая хозяйская тумбочка, начинённая неизвестным барахлом и запертая на ключ (ключ был давно утерян), а сидеть перед ней удобнее всего было прямо на полу.

– Как называется-то эта штука? – деловито поинтересовался Виталик, плюхаясь на пол рядом с хозяином и с интересом пялясь в монитор.

– Называется как? – задумался Гумир. – Я ещё не придумал. А, наверное, надо, да?

– Наверное. Типа, если ты даёшь чему-то имя, то у него больше шансов материализоваться.

– Только давай вот без этого, ладно? Если у меня будет время, то всё прекрасно материализуется.

– А как оно будет выглядеть, когда материализуется? Для чего вообще плодить сущности, если операционок в мире и без того достаточно?

– Надо же, а пять минут назад мне показалось, что ты соображаешь. Я хочу сделать такую операционку, которую можно будет свободно распространять и устанавливать, а копирайт пошел в жопу.

– А что, хорошее название. Особенно подкупает фраза про копирайт! – восхитился Виталик. – Но длинное, на мой вкус. А что, если назвать эту штуку – «Свобода»?

– Как радио? Не хочу. И на статую Свободы похоже, а её тоже американцы придумали, а я их не люблю. Да не отвлекайся ты на ерунду, потом всё придумается. Видишь эту строку? А теперь я нажимаю так – смотри, смотри. Зыко, да?

– Мощно! А если…

– А ты нажми, сейчас увидишь!

– Фигассе! Ты только исправь потом тут, ага?

– Сто раз ещё исправлю. Но ты вообще как, оценил идею?

Виталик был первым человеком, которому довелось познакомиться с удивительным творением Гумира, – и более доброжелательного критика, пожалуй, было не найти.