Марина Юденич - Welcome to Трансильвания

— Вы так ничего и не поняли, Рихард. Некоторая часть нанятых мной людей действительно заставит общественное мнение рано или поздно принять идею клонирования себе подобных. Это первая часть проекта. Не самая сложная, должен заметить. Другие нанятые мной люди займутся основной его составляющей — собственно процессом клонирования. А потом… Потом не будет уже никаких конкурентов. И потому никто ничего не перекупит. И вообще никто, ничего, никогда… вопреки моей воле… Впрочем, это уже очень далекая перспектива.

— Боже правый!

— Ну вот, вы снова апеллируете к высшим силам. И снова всуе.

— Но вы думаете, что они вам позволят?!

— Повторяю: я не намерен сейчас загадывать так далеко. И вам не советую. Вернемся к делам насущным. Принимаете мое предложение?

— Я пока не слишком понял его суть.

— Чего ж тут непонятного? Вы специализируетесь на средневековой истории Восточной Европы. Считаетесь наиболее авторитетным специалистом в этой области. Я же, как уже сообщил, намерен в числе первых клонировать знаменитого графа Дракулу…

— Господаря Дракулу…

— Какая разница?! Хоть императора! Знаменитого Дракулу — вот что главное. От вас требуется разыскать его останки. Подлинные останки. Насколько я понял из аналитической справки, которую подготовили мои люди, — это достаточно серьезная и до сих пор не разрешенная проблема. Верно?

— В принципе — да. Существует несколько версий. То есть несколько погребений. Но останки обнаружены только одни. Хотя я сомневаюсь…

— Вот и прекрасно, что сомневаетесь! Есть сомнения — значит, существует потребность их рассеять! Иначе какой вы ученый?! Я собираюсь, м-м-м… скажем так, максимально содействовать удовлетворению этой потребности. Иными словами, мне тоже нужны подлинные останки Дракулы. Это раз. Второе. Они должны быть пригодными для последующей обработки. Но это уже не ваша проблема. В составе экспедиции, разумеется, будут другие специалисты. Хотя в целом это будет — вне всякого сомнения! — ваша экспедиция, Рихард. Ну как, принимаете мое предложение?

— Так сразу?

— Только так! Будем откровенны — вы не единственный, кто всерьез занимается историей средневековья и археологическими раскопками. Я же, насколько мне известно, а известно мне доподлинно, совершенно одинок в своем намерении. Странном — согласен. Но — согласитесь и вы! — заманчивом для исследователя. Откажетесь теперь — завтра мои люди свяжутся с вашими коллегами и, возможно, конкурентами. Чье-то согласие будет получено уже до конца следующих суток. Сомневаетесь?

— Пожалуй, нет.

— Прекрасно! Вы трезвый реалист — и это импонирует, как многое другое. Именно потому я — заметьте, лично я, а не кто-то из доверенных лиц — первым говорю об этом с вами. Однажды вы уже принимали участие в моем проекте и — не скрою! — оставили о себе прекрасные воспоминания.

— Благодарю.

— Не стоит благодарности. Без реверансов — вы глубоко мне симпатичны. Но не советую злоупотреблять этим. Итак, спрашиваю последний раз: согласны?

— Я могу задать вопрос?

— Только один — до того как дадите ответ. Потом — сколько угодно.

— Почему выбор пал на Влада Дракулу?

— Его звали Владом? Не знал! Вопрос закономерный. Я отвечу. Он не одинок. Существует некий список, составленный теми людьми, о которых я уже говорил. Он включает несколько исторических персонажей, чьи образы, скажем так, особенно привлекательны для современной публики. Иными словами, более всего волнуют ее воображение, бередят фантазии и тому подобное… Вы понимаете?

— Полагаю, что да.

— И наверняка собираетесь задать следующий вопрос. Напоминаю, я оговорил условие…

— Я помню об этом. И пожалуй… Пожалуй, я знаю ответ.

— Вот как? Любопытно…

— Возня вокруг этих пресловутых персоналий не просто привлечет к себе общественное мнение, она полностью увлечет его, а точнее, отвлечет…

— Не продолжайте, Рихард! Вы слишком близко приблизились к опасной черте. За ней первичная информация превращается в знание, а знание становится доктриной. Впрочем, мои поздравления — логика ваша безупречна. Можете считать, что это ответ. Однако — последний. Лимит ваших вопросов и моих аргументов исчерпан. Осталось произнести только одно слово.

— Да.

— Великолепно! Я рад, что не обманулся в вас, дорогой Рихард! Что пьют немцы в торжественных случаях?

— То же, что и все прочие. Шампанское.

— Не против бокала «Dom Perignon»?

— Пожалуй. Теперь я могу задать еще несколько вопросов?

— Разумеется. Я обещал и не намерен…

«Dolder Grand Hotel» — пожалуй, самый респектабельный и роскошный отель Цюриха.

Белоснежное здание утопает в зелени на берегу крохотного озера.

Неспешный, деловой, суховатый и немного чопорный в своем финансовом могуществе город предпочитает держаться на почтительном расстоянии. Он расположен внизу у подножия холма, со склона которого взметнулись островерхие башни «Dolder».

Здесь находят приют самые почтенные гости финансовой цитадели. Эти превыше всего ценят покой и уединение.

Убранство пиано-бара в этой связи, похоже, продумано до мелочей.

Толстый ковер на полу и тяжелые, красного бархата, скатерти на столах скрадывают шаги и звон посуды.

Мягкий полумрак позволяет хранить инкогнито.

Даже музыка звучит здесь не для того, чтобы быть услышанной. Ее задача — заглушить случайно сорвавшиеся с чьих-то губ неосторожные слова.

Задумчивый пианист едва касается клавиш старинного рояля, в рассеянности вроде и даже слегка небрежно наигрывая бесконечную легкую мелодию.

Разумеется, это всего лишь иллюзия.

Маэстро по-настоящему талантлив — импровизации почти виртуозны.

Один из двоих полночных посетителей, доселе погруженных в беседу, внезапно поднимает голову и прислушивается.

— Что это? — интересуется он у собеседника, прерывая того едва ли не на полуслове. — Вы не знаете, что он играет?

— Понятия не имею. Признаюсь, я не знаток классики.

— Это не важно, просто вслушайтесь в мелодию… Она прекрасна, вы не находите? Хотя скорее тревожит, нежели

Услаждает слух.

— Да? Возможно. Будем считать, что это мелодия старого Цюриха.

— Похоже на Вагнера…

— Так думают многие, смею заметить. Но это Липиньский. «Фурии».

Пожилой официант возник у столика беззвучно, повинуясь слабому взмаху руки того господина, который, по собственному признанию, не слишком разбирался в классической музыке.

— Липиньский? Ничего не говорит. Но… «Фурии», вы сказали?! Позвольте, «Валькирии» Вагнера… Вы не находите?

— Не только я, мой господин.

— Удивительное совпадение…

— Вы правы, мой господин. На это иногда обращают внимание. Вы что-то хотели, господа?

— Бутылку «Dom Perignon».