Макар Троичанин - Корни и побеги (Изгой). Роман. Книга 3

- Ты хороший парень, у тебя настоящая русская душа.

- 11 –

В Вильнюс он добрался затемно, почти в восемь.

Из проходной торговой базы на шум автомобиля вышел сухопарый дед, обросший седыми волосами как старый пень мхом, с двустволкой за узкими плечами, скрюченными годами и лишениями. Владимир заглушил мотор, спрыгнул на землю, приятно ощущая её неподвижность и твердь, как моряк после длительного плавания, поздоровался:

- Здравствуйте.

- Здоров будь, - коротко ответил дряхлый сторож, подозрительно разглядывая ночного гостя не по возрасту ясными маленькими глазами под нависшими жёлтыми лишаинками бровей. – Что тебе? – Он вместо разговорной «ш» твёрдо и звонко выговаривал «ч».

- Хочу ящик свой забрать, - объяснил своё появление Владимир. – Оставили его мы с экспедитором у вас на проходной на хранение, пока ездили в Гродно.

Старик внимательно вгляделся в претендента на ящик, как будто мог вспомнить его лицо или определить по физиономии справедливость притязаний, но, не установив таким простым способом истины, попросил, сдаваясь:

- Счас, - снова твёрдо выговаривая букву «ч», - погодь, - и ушёл в караулку, поддерживая сползающую с приподнятого костлявого плеча двустволку. Вернулся, неся в скрюченных ревматизмом пальцах бумажку. – Так, - он обошёл вокруг машины, разглядывая номера на бортах и номерном знаке на бампере и сверяясь с бумажкой, - номер правильный. А как зовут, как фамилия экспедиторши? – задал он проверочный вопрос, радуясь возможности поприжать и помурыжить своей властью здоровенного парня.

- Каланчова Таня.

- Снова правильно, - разочарованно согласился бдительный охранник, вглядываясь в бумажку, плохо освещённую светом из окна проходной. – Бери свой ящик. Ты – нашенский, не местный?

- Ты тоже, наверно, нездешний, - как всегда, не ответил Владимир на неприятный вопрос.

- Как это нездешний?! – возмутился русский абориген в литовской столице. – Здесь русская земля, и город этот русский – Вильно, испокон веков его русские обустраивали и оберегали от немцев. Отседова они до Немана, а потом по Неману до моря, а там – до всяких-разных шведов-англичан русские торговые корабли водили. Моряцкий род Ивановых корнями в петровские времена уходит, а ты говоришь – не здешний! – не на шутку обиделся потомственный моряк с двустволкой, вынужденный на старости лет осваивать сухопутную каюту. Чувствовалось, что тема эта – чья здесь земля, и кто здесь местный – болезненна для него и актуальна. Владимир не стал подогревать чуждые ему национально-территориальные страсти и миролюбиво поинтересовался:

- Как же ты один справляешься с охраной такого большого объекта?

- А я не один.

- С собакой, что ли?

- Злее.

- ??

- Бабка у меня в помощницах, в обход ушла. Такая матерщинница, что если какого неосторожного вора-жулика обложит, то сразу насмерть.

Они дружелюбно рассмеялись. Владимир отнёс ящик с заветным приёмником в кабину и, попрощавшись с симпатичным русским коренным жителем Литвы, поехал на улицу Марцинкявичуса-Берии.

И вот он снова стоит у двери квартиры 6 на третьем этаже дома с колёсообразным окном мансарды и снова нажимает на белую звонковую кнопку в изящной бронзовой розетке, но на этот раз дверь почти сразу отворилась, а у позднего гостя от удивления вытянулось лицо. Перед ним в дверях появился скуластый парень с весёлыми серыми глазами и широкой дружелюбной улыбкой, примирительно протянувший ему руку там, на дороге, когда расхлябанный газик нахально пытался «обрезать нос» у солидного студебеккера при въезде в город.

- Ба! Кого я вижу! – воскликнул он, тоже удивившись неожиданной повторной встрече, сменив в ожидании объяснения широкую улыбку на сдержанную.

- Я уже был у тебя вчера, - не нашёлся ответить ничего другого ошарашенный Владимир.

- Марта говорила, что приходил брат. Так это ты? Привет, братишка! – хозяин заулыбался шире, радуясь казусной ситуации.

- Привет, - не удержался от улыбки и гость.

Они крепко, может быть, не по-родственному, но по-приятельски пожали друг другу руки.

- Заходи, а то разговаривать через порог, говорят, к ссоре. Ты зачем пришёл? – осторожно и необидно осведомился названый брат.

- Давай лучше выйдем, - предложил Владимир, не отвечая на вопрос, - а то у меня машина с ценным грузом, боюсь, кто-нибудь захочет проверить, что там плохо лежит.

Скуластый понимающе усмехнулся.

- У нас это могут. Тогда жди, я сейчас оденусь и выйду.

Когда он уселся в кабине рядом, Владимир, не теряя дорогого позднего времени, приступил к своему делу.

- Немчин Фёдор Фёдорович? Фриц?

- А ты? – тут же спросил тот, давая, однако, понять коротким встречным вопросом, что Владимир не ошибся.

- Тебе привет от Гевисмана, - не ответил Владимир и замолчал, ожидая реакции, по которой можно сообразить, как вести себя дальше.

- Выжил, значит, шеф, - скупо улыбнулся Немчин, то ли радуясь, то ли удивляясь, то ли досадуя на живучесть вербовщика, а убийца промолчал, не стал разуверять подшефного, опасаясь, что, узнав правду, тот не пойдёт на переговоры. – Кому теперь служит?

- Американцам.

- Точный выбор, - похвалил Фёдор. – Я всегда был высокого мнения о начальнике! Как он? По-прежнему хромает на левую раненую ногу?

Гевисман никогда не был ранен и никогда не хромал, но Владимир, сообразив, что агент проверяет его, рассмеялся, показывая тем самым, что разгадал подоплёку вопроса и нисколько не в обиде за начальное недоверие.

- Ты, наверное, с кем-нибудь его спутал, или у нас разные шефы под одной фамилией.

Рассмеялся и разоблачённый Немчин, дружески хлопнув испытуемого по плечу.

- Скорее всего, я спутал, - согласился он с первым определением надуманной ошибки. – Замнём для ясности?

- Замнём, - легко согласился Владимир.

- То-то меня в последнее время мучило предчувствие, что кто-то скоро должен появиться от шефа, - задумчиво произнёс Немчин, сам поражаясь точности ощущения. – И когда ты пришёл, я нисколько не сомневался зачем. Только удивился, что ты – это ты, - он снова рассмеялся, радуясь невероятным зигзагам случая. – Мудрый, ясновидящий Гевисман знал, что делал, когда замораживал агентуру здесь перед самым концом войны, понимая, что войны начинаются и кончаются, а разведка остаётся и нужна всем и всегда, а поражение – лишь временная заминка в её деятельности. Расчётливый шеф пришёл к американцам с нами как равный, а не как побеждённый и униженный. Тем более что и враг наш – большевистская государственная система – стал главным врагом и для бывших западных союзников СССР. Уверен, что Гевисман предвидел это, и не думаю, что станет работать под номинальным руководством и за деньги американцев только на них, в ущерб Германии. Скорее – наоборот, для её возрождения. Значит, я – с ним, меня уговаривать не надо, и работа мне нравится. Я – готов, но с одним условием.