Бен Стайнер - Что случилось с Гарольдом Смитом?

В темной нише в дальнем углу виднелся силуэт человека, чье присутствие распознавалось исключительно по вспыхивающему огоньку сигареты.

Было очевидно, что сидящий ведет бойкую торговлю пакетиками, чье содержимое можно описать как «эскапологический инвентарь» лишь постольку, поскольку оно позволяет сознанию скинуть оковы телесной оболочки.

Во всяком случае, так решил мистер Несбитт, опытный адвокат по уголовным делам.

И тут он вспомнил, где прежде видел старого Бэтли.

Как же, как же! Реджина против Кунео, Дагдейла и Бэтли!

Много лет тому назад – в суде Уэйкфилда, в 1967 году, если не изменяет память, – он, мистер Несбитт, тогда еще начинающий адвокат, вел дело по ввозу и вывозу наркотиков и порнографии. Бэтли был одним из обвиняемых: несмотря на убедительные улики, обвинение было снято. Так-так. Внезапное, нежданное открытие, что былой клиент все-таки виновен, ввергло мистера Несбитта в состояние глубочайшей теплой радости. Значит, он и его коллеги и в самом деле прекрасно выступили в суде в тот день.

Поглаживая пальцем упакованный в целлофан журнал «Голые Зады – 3», мистер Несбитт прекрасно понимал, что уважающий себя адвокат не должен задерживаться в подобном заведении дольше, чем того требует дело. Дабы не вызвать подозрений, мистер Несбитт подержал в руках еще пару журналов, а затем, также строго в целях конспирации, купил несколько пар наручников, один хлыст, один кожаный капюшон и несколько журналов и видеокассет. На сей раз он воздержался от просьбы выписать квитанцию.

На выходе мистер Несбитт попросил завернуть и эти покупки и снова подошел к старому Бэтли. И попросил все же дать пару практических советов.

Старик оказался на редкость полезен.

Старик охотно согласился. Несмотря на артрит, он ловко продемонстрировал несколько фокусов – недаром он раньше выступал на детских днях рождения под сценическим псевдонимом Дядюшка Джек.

Также, к удовольствию мистера Несбитта, Дядюшка Джек без труда объяснил, в чем состоят «чудеса» Гарольда Смита. Например, фокус с парящим в воздухе колпачком от ручки: это можно проделать, привязав к руке или – хитрее – к ноге прозрачную нить или проволоку, которая проходит через крюк или другую выступающую деталь, расположенную над «парящим» в воздухе предметом. Была ли такая геометрия возможна в тот момент, когда Гарольд Смит демонстрировал свои чудеса? Мистер Несбитт задумался, вспоминая обстановку комнаты для допросов в полицейском участке.

Точно! Над столом висела лампа! А оставался ли Гарольд Смит один в комнате, поинтересовался мистер Бэтли, – так, чтобы успеть подготовить свой фокус? И ответом было – да, конечно! Мистер Несбитт вспомнил, как сержант привел его, Джоанну и молодого Винса в комнату, где сидел Гарольд Смит – сидел один! В одиночестве он мог привязать нить к колпачку от ручки, и фокус сработал!

Правда, вставил мистер Несбитт, ручка до последнего момента оставалась у него в кармане… Ну что вы, улыбнулся Бэтли, в этом и состоит искусство фокусника. А вот припомните, до фокуса не говорил ли Гарольд Смит ничего такого, что могло бы отвлечь ваше внимание! Ну да! Конечно же! Эта долгая безумная история про черепашку! Бэтли внимательно выслушал Несбитта, со знанием дела кивнул головой и высказал другое предположение. Монотонный тон говорящего способен загипнотизировать слушателя. В таком случае отпадает даже необходимость в прозрачной нити и прочее. Не надо имитировать никакой левитации: достаточно внушить мысль о ней окружающим. Этим же самым объясняется, как был введен в заблуждение доктор Питер Робинсон, человек столь реалистичного и острого ума.

Мистер Несбитт пребывал в глубокой задумчивости, подъезжая вечером к своему шикарному особнячку.

Поездка в «Бэтли и Сыновья» оказалась более чем полезной.

Пора переходить ко второму этапу действий.

Гарольд Смит определенно шарлатан. Но как его разоблачить?

Ну и. Я снова пошел в тот универмаг, где покупал духи для Джоанны.

Я решил, что это будет умнее всего.

Я должен повидаться с Айрис Ротерхэм. Быть может, есть шанс, думал я, возродить былые чувства.

Ах, надежда.

Я вошел в магазин, проследовал в парфюмерный отдел: вот она, все такая же – светловолосая, изящная, точно фарфоровая куколка.

Но я ничего не почувствовал.

Сердце отказывалось биться чаще. Щеки упорно не покрывались румянцем.

Черт!

Мне казалось, это простейшее решение. Джоанна возвращалась обратно на юг Англии, и мне нужно ее забыть. И проще, быстрее, безболезненнее всего – влюбиться в кого-нибудь другого.

Легче легкого, думал я. Вернуться к прежним ощущениям.

Но я смотрел на Айрис, наблюдая, как она с улыбкой обслуживает сухопарую пожилую леди, и думал про себя: ну же, она красивая, разве нет, Винс? Джоанна ей в подметки не годится, скажи, Винс?

Но я ничего не чувствовал.

Я двинул по диагонали и оказался в трех футах от Айрис, чтобы почувствовать ее запах, может, умилиться локону на шейке, услышать, как она тихо засмеется или кашлянет. Зацепиться хоть за что-то, что распалит меня, опьянит, околдует, покорит, освободит. И думал про себя: сделай что-нибудь, Айрис, помоги мне. Стоп, что это, кажется, она… прищурилась.

Ну и что теперь? Кто-то щурится, и, вы думаете, от этого можно влюбиться?

Наверное, в прежние времена получилось бы.

Но не теперь. И я отклонился вправо и взял курс к выходу, как вдруг, совершенно неожиданно…

– Привет.

А?

– Это вы?

Она обращалась ко мне. Айрис Ротерхэм обращалась ко мне.

– А я вас помню. Вы покупали у нас духи «Гивенши». Верно?

– Гм. Да.

Господи, невероятно. Она со мной заигрывает. Нет, по правде.

– Ну и как, понравились они вашей маме?

– Я покупал духи не для мамы. А для своей девушки.

– Понятно. Значит, у вас есть девушка?

Она иронично склонила голову набок и улыбнулась, будто не поверила ни одному моему слову. Как Джоанна в тот вечер на автобусной остановке, когда поцеловала меня.

– Ага. Ее зовут Джоанна.

Звучало убедительно. Очень даже правдоподобно. Звучало естественно, как само собой разумеющееся. По крайней мере, я сам в это поверил. Лицо Айрис изменилось, я уловил охлаждение и, вы ни за что не поверите, некоторое разочарование. И знаете, меня это совершенно не расстроило. Я был горд, я почти насмехался над ней, ведь я встречаюсь с Джоанной, с панкушкой: она моя девушка, я ее парень, нас двое. Она и я.

Я вышел из магазина, чувствуя себя на все десять футов.

Потом я снова усох до своих пяти футов четырех с половиной дюймов.

Очнись, Винс. Ты не встречаешься с Джоанной.

Именно поэтому ты шатаешься по Шеффилду, ищешь, в кого бы еще влюбиться.