Дэниэл Хэндлер - Наречия

— Вот видите, это слово им хорошо известно. У них было две сотни лет, чтобы его узнать. Англия и Америка — это одно и то же. Я устала от людей, который говорят мне, что они не понимают и что, мол, это английское выражение. Я знаю, что это за выражение.

Дэвид в тот день кое-кому позвонил, что опять-таки можно считать чудом. Чудом было то, что американское правительство, несмотря на свою двухсотлетнюю историю, так и не удосужилось прикрыть телефонную линию Хелены, хотя было совершенно очевидно, что той никогда не наскрести миллионы долларов, чтобы заплатить за переговоры.

— Ты помнишь мою бывшую подружку по имени Андреа? — спросил он.

— Которую ты любил, — уточнила Хелена. — Как-то однажды ты в пику мне заметил, что она отсасывала, как никакая другая.

— Та самая, — согласился Дэвид. — Она работает тут, в Сан-Франциско, в одной конторе, что-то такое связанное с искусством, так вот она могла бы пристроить тебя в школу.

Водилась за Дэвидом доброта, от которой Хелене порой хотелось лезть на стенку от ревности, если это, конечно, была ревность. Она подвела его, потому что ее роман «Гли-Клуб», первый выпуск, издательство «Сент-Мартинз пресс», г. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк, первый тираж, не сумел привлечь к себе внимания читателей или, как выразился редактор, погоды не сделал, то есть не запылал ярким пламенем. И потому у нее изо рта вылетели все эти непонятные слова.

— Что произойдет, если я с вами пересплю? — спросила Хелена у редактора, выйдя из ресторана.

К ее великому облегчению, редактор на мгновение задумался над вопросом с самым серьезным видом — точно так же, как он задумался о карточках, которые она показала ему за десертом.

— Наверное, у меня произойдет эякуляция, — ответил он и подозвал такси. — Мы с вами еще поговорим, Хелена.

И вот теперь взгляните на нее.

— Какая разница! — говорит она. — Зачем тащиться из Нью-Йорка в Сан-Франциско, если что там, что здесь приходится прозябать без денег, денег, денег?

— Мне в принципе без разницы, — говорит Дэвид. — Только в Сан-Франциско теплее. Потому и люди там тоже немного другие. А долететь туда можно и по кредитной карточке. Андреа рассказывала мне про один бар, в который она ходила, и про квартиру, которую снимала, и вообще якобы весь город сидит на активном вулкане. Мол, совсем недавно это обнаружили. Народ, естественно, напуган, поэтому снять жилье можно дешево. Ну и конечно, все страшно боятся террористов.

— Я тоже боюсь террористов, — призналась Хелена. — А еще, боюсь, мне не совсем понятно, каким образом меня пристроят к школе.

— Не к школе, а в школу, — поправил ее Дэвид. — На работу учительницей. В Сан-Франциско. Таким образом, как здесь говорят, мы одним камнем убьем двух воробьев.

— Фу! Повсюду дохлые птицы, — громко произнесла Хелена. — Даже на знаменитом мосту, которым местные жители ужасно гордятся. Как его там, Большие ворота?

— Золотые, — поправил Дэвид, соскребая с края ванны остатки липкой ленты, словно они с Хеленой уже собрались получить назад залог. — Думаю, нам там будет лучше — скряб, скряб, скряб, — кстати, твоя мать, — скряб, скряб, скряб, — того же самого мнения.

Мать Хелены. Мать Хелены. Мать-мать-мать. Хелена представляет себе, как та приезжает проведать ее, и ей тут же хочется бросить родительницу в жерло действующего вулкана. Но что, если все эти доводы неверны? Хелена наклонилась к мужу и поцеловала его в то самое место, куда недавно попала книгой. Это, наверное, и есть любовь — переехать поближе к деньгам, хотя действующий вулкан или бывшая подружка могут мгновенно разнести все к чертям собачьим, или как там говорят американцы в таком случае. Как все говорят. Да, не все так просто, еще как непросто.

— А что, если там нет никакого вулкана? — спросила Хелена. — Что мне тогда делать?

— В таком случае, — ответил Дэвид, даже бровью не поведя, — придется пойти учительницей в школу.

Объявление в комнате отдыха учителей гласило: «Ваша мать здесь не работает». По всей вероятности, имелась в виду чистота помещения. При слове «комната отдыха» Хелена представила себе симпатичную гостиную, неярко освещенную, с мягкой мебелью и элегантными гардинами, где подают коктейли, а на экране крутят старый черно-белый фильм, только без звука. Вместо этого здесь несколько стульев, а к стене клейкой лентой прилеплена всякая всячина. Вот и любовь такая же — много стульев и одновременно такое чувство, что помещение нуждается в хорошей уборке, чтобы все, что напоминает вам о матери, соскрести и смыть с глаз долой.

— Полагаю, у вас в Англии нет комнат отдыха для учителей, только учительские, — говорит Хелене Андреа, ее непосредственная наставница.

— Верно, — соглашается Хелена и передвигает один стул. Андреа возвращает его на место.

— Надеюсь, вам здесь понравится, — говорит она. — К тому же вам есть чему их научить. Ваши уроки в расписании стоят утром и во второй половине дня. А в перерыве можно либо отдохнуть здесь, либо выйти на улицу, если вы курите.

— Курю, — признается Хелена. И это святая правда. Ведь по происхождению она из Англии и уже опубликовала свой первый роман под заглавием «Гли-Клуб», что помогло ей получить место преподавателя «основ художественного самовыражения» в частной школе, хотя слово «помогло», наверное, не самое удачное в данной ситуации, потому что, вернее сказать, ее просто «пристроили». А ответ на все вопросы один — деньги, деньги, деньги, которые занимали в ее любовном романе особое место. Ведь им с мужем требовалось покупать вещи, причем регулярно. Работа в школе особых денег не приносила; давайте заглянем правде в глаза — на образование всем глубоко наплевать, с другой стороны, это занятие временное. При приеме на работу Хелене так и сказали открытым текстом: мол, мы вас берем, но до тех пор, пока не кончатся деньги. Хелена же по собственному жизненному опыту знала, что деньги кончаются через девять дней.

— Как я уже говорила, работа временная, — произнесла Андреа, хотя лично она сказала об этом впервые. — Главное, чего от тебя ждут, это помочь им раскрыть в себе дар художественного самовыражения. То есть ты здесь для того, чтобы помочь учащимся открыть в себе творческую личность. Понятно?

Андреа — бывшая подружка ее нынешнего мужа, оттого она и сказала «понятно» таким тоном, словно на самом деле это означало: «Один и тот же мужик видел нас обеих голыми и предпочел тебя, стерва».

— Да-да, понятно, — произнесла Хелена и вздохнула. В Англии с ней такого никогда не случалось. Правда, толком разницу она объяснить не могла, возможно, ее вообще не было, этой разницы. Нет, конечно, дома Хелен жила не в замке, однако чем дольше она находилась в этой омерзительной «комнате отдыха», тем прекраснее казалась ей ее прежняя жизнь в старой доброй Англии.