Леонид Воронов - Морская дева

В душе Миша чувствовал себя моряком, мысли о море, о других портах, о судовой размеренной жизни, навевали грусть, и он твердо знал, что в его жизни все это еще будет, но пока эта пауза его не тяготила, меньше всего сейчас его привлекала перспектива разлуки с семьей. Каждый день начинался для него ощущением радости и удовлетворения, и заканчивался удовольствием и нежностью. Катя также вся светилась радостью, была необычайно нежна, весела и игрива. Иногда хватала Маринку и начинала осыпать ее поцелуями, иногда набрасывалась на Михаила с той же целью.

На работе Михаил также чувствовал себя вполне комфортно и уверенно, безо всяких видимых усилий с его стороны у него появился авторитет в спасательном отряде, и даже Михаил Александрович Мишин стал проявлять к нему признаки уважения, а мастер ремонтного участка Шехунов стал его другом.

Осенью Катя приступила к учебе в техникуме. Училась она всерьез и с удовольствием, сдавала все зачеты на "отлично". После Нового года она стала готовиться к получению диплома, и занималась теперь иногда до поздней ночи. От усиленных занятий она даже немного похудела. Миша ничем не мог помочь, и лишь просил ее не перенапрягаться. В феврале Катя получила красный диплом. Ей предложили место преподавателя в техникуме, но склонности к педагогической деятельности у Кати не было. Она прошла медицинскую комиссию, и стала подыскивать работу, вопреки просьбам Михаила отдохнуть после напряженной учебы, поскольку он стал замечать у нее некоторую вялость.

Неожиданно Михаилу предложили совершить рейс во Вьетнам на спасателе "Алмаз". Предполагаемая продолжительность рейса была полтора-два месяца. На взгляд Михаила, предложение было очень своевременным, поскольку Катю с Маринкой можно было отправить на отдых к родителям, и спокойно идти в рейс. Катя также была рада повидать родителей, тем более что после этого рейса Миша собирался приехать к ним в Запорожье в отпуск.

8 марта Миша проводил своих девочек в аэропорт, и спустя два дня ушел в рейс в отличном настроении: уходить далеко на юг из заснеженного холодного Петропавловска навстречу лету было очень приятно для всего экипажа. А для Михаила и тем более, поскольку он знал, что его девочки также находятся в тепле, и окружены вниманием родителей.

В городе Хошимине, бывшем Сайгоне, "Алмаз" поджидал мощный буксир "Барс" с большим доком, который им предстояло совместно буксировать до Петропавловска.

Через два дня после выхода из порта на судне возникла аварийная ситуация. Утром, во время обхода машинного отделения перед своей вахтой, четвертый механик обнаружил в помещении гребного электродвигателя большое количество забортной воды. Ход немедленно застопорили, судно легло в дрейф. Нижняя часть почти трехметрового электродвигателя была затоплена водой, и если вода попала внутрь могучего двигателя, это означало окончание едва начавшегося рейса, и возвращение в порт на буксире.

В помещении находилось больше двадцати тонн воды, которую необходимо было срочно откатать. Осушительным насосом откатывать такое количество воды пришлось бы очень долго, поэтому в колодец гребного электродвигателя был опущен 50-кубовый погружной насос. Пока Михаил подключал насос, мотористы вывели толстый шланг насоса по трапу на палубу, и закрепили его в штормовом портике. Миша включил насос, и толстая струя не очень чистой воды полилась за борт. Вода под двигателем стала заметно убывать. Пока Михаил настраивал насос, электромеханики измеряли сопротивление изоляции ГЭУ от ГРЩ. К большому облегчению всей машинной команды, сопротивление изоляции не упало, но требовалось вскрыть смотровые окна ГЭУ, чтобы убедиться в отсутствии влаги в корпусе двигателя. Вскоре уровень воды понизился настолько, что нижняя часть ГЭУ оказалась над ее поверхностью в десяти сантиметрах, и Михаил стал вскрывать смотровые окна, и тщательно осматривать внутреннюю поверхность двигателя. Внутри двигатель сверкал темно-красными поверхностями, которые были совершенно сухими.

Прибежал моторист, и сказал, что погружной насос остановился.

— Иди пока доложи старшему механику, а я закрою окна, потом займусь насосом. — Сказал Миша.

Старший механик спустился в машину, и спросил Стрельцова, что с насосом.

— Виталий Иванович, боюсь оставлять смотровые окна открытыми, вдруг водой плеснет, нас ведь покачивает. Сейчас закрою, и разберусь.

— Внутри нет воды?

— Вот кусок сухой ветоши, которой я протер нижнюю поверхность двигателя, куда сумел достать. Как видите, совершенно сухая.

— Хорошо. А вы не стойте, — обратился он к мотористам, — берите ведра, и черпайте воду, все быстрее будет.

Миша автоматически произвел подсчет, и про себя усмехнулся: за час вдвоем они едва ли вычерпают тонну, а в помещении воды еще, по меньшей мере, тонн двенадцать.

Оказалось, что насос работает, но во всасывающие отверстия попал воздух, поскольку они осушились. Он выключил насос, протолкнул его на самое дно колодца, и шланг снова наполнился водой.

— Бросайте ведра, все в порядке.

Один из мотористов поставил ведро, и полез за сигаретами, второй молча продолжал носить воду на палубу.

— Андрей, ты увлекся. Насос откатает воду через десять минут, а тебе пришлось бы носить ее ведром сорок часов подряд.

— Стармех же сказал носить — невозмутимо ответил Андрей, деловито зачерпывая очередное ведро.

Когда "Алмаз" проходил японский остров Кюсю, судно встретило надвигающееся с юга лето. Эта явление было так явственно, что действительно напоминало встречу. Еще вчера на палубе было зябко и неуютно, а утром волна теплого воздуха просушила палубу и такелаж, приветливое солнце звало моряков на палубу, а яркая сине-зеленая вода за бортом приглашала искупаться.

Стрельцов отправился к старшему помощнику за разрешением построить бассейн на корме.

— Зачем нам бассейн? — Удивился старпом. — Настроим пожарный шланг, и будем купаться.

Однако на второй день стало жарко не только в каютах, но и на палубе. Старпом сам подошел к Михаилу.

— Пожалуй, ты был прав. Давай прикинем, как нам его разместить.

Брезентовый бассейн на судне в теплых широтах — всегда веселый источник удовольствий для моряков, особенно когда в бассейне оказываются судовые женщины. Их было четверо на "Алмазе", и любовников среди членов экипажа у них не было. Особенно хороши были буфетчица и дневальная, и это стало очевидно всем, когда они появились на палубе в купальниках. Они весело постреливали глазками, повышая настроение морякам. Немало взглядов досталось и Михаилу, и он с удовлетворением подумал, что шансы у него, пожалуй, что и есть. Дальше легкого флирта он не пошел, и при этом с фальшивым сожалением думал о том, что его хваленая верность на самом деле блеф перед самим собой. И если бы обстоятельства сложились благоприятно, или, черт возьми, неблагоприятно (какое же слово больше подходит к этой ситуации?), как тогда с Виолеттой, то мало шансов, что он бы устоял.