Дмитрий Григорьев - Господин Ветер

— Красивый город Ебург. Много зелени и воды. — Это глубокомысленное замечание вслух было сделано Крисом по дороге к одному из парков.

Справа и слева шли какие-то две незнакомые герлы. Сзади — толпа пионеров. Нет, еще Андрей и Макс. Идут, разговаривают.

Потом был берег реки и костер. Крис разделся и вошел в воду. Слабое течение, листья водяной травы касаются ног. Вода — совсем другой мир, темный и спокойный. Возле костра пели. Вскоре Крис вернулся, попрыгал около костра. Чужой-чужой.

И разговоры, и песни, которые пелись — разные песни разных музыкантов и люди их поющие, были где-то в стороне и совершенно не трогали. Только вода и огонь. И тишина, застывшая среди деревьев. Крис ушел в глубь парка.

Он хотел песен для самого себя. «Toо young to die». Его нашли и здесь, позвали.

— Бум шанкар.

— Курить траву, чтобы голова не болела… — сказал Крис и послушно вернулся к костру.

А там какой-то пионер терзал его концертную гитару и гнал частушки.

Крис поморщился, но гитару отбирать не стал — негоже обрывать посередине даже дрянную песню. Андрей, похоже, заметил реакцию Кристофера.

— Может споешь, Крис? — громко спросил он. — Дайте гитару.

— Устал.

Однако ему уже протягивали инструмент.

— Герлам, которые непостоянны, как пламя и прекрасны, как цветки лотоса, посвящается, — передразнивая голос Сэнди, объявил Крис. — Исполняет вокально-инструментальный ансамбль Зебителз.

Несмотря на дурацкое начало, запел он вовсе не кривляясь:

— Is there anybody going to listen to my story…

Потом Криса раскрутили на блюзы, спунфул он пел два раза, типа «на бис», и опьянение, что было собиралось перейти в головную похмельную боль, сменилось какой-то мягкой, ватной усталостью. Постепенно рассвело. «Восход приносит силу, но за деревьями и домами по утрам не видно солнца, — сказал Крис, — поэтому я пойду в дом». Дом Боба находился ближе всего.

Крис снова увидел ее на трассе, на обочине возле какого-то поля, за которым начинался лес, но она не стопила, а просто шла по дороге, в белой футболке и голубых джинсах, и пока машина останавливалась, пока он выскакивал, Алиса успела свернуть с обочины на тропинку и теперь направлялась в сторону леса.

— Алиса! — закричал Крис уже по пути к ней, но она не услышала.

Алиса в городах, Алиса в полях, Алиса на дороге, Алиса-Алиса, почему ты все время уходишь от меня. Хотя Крис бежал, а она вроде бы и не торопилась, расстояние между ними оставалось прежним.

Тропинка провалилась в лес. Крис почувствовал, как проходит сквозь границу света и сумрака, грань магического кристалла, по одну сторону которого — солнце, выбелившее часть веревки, что тянется в темный зев глубокого колодца, в деревянный сруб, где полумрак, и прозрачный воздух, где веревка, белая на солнце, приобретает коричневый, синий, зеленый, черный цвет, где любая пылинка, падающая в глубину, перед тем как исчезнуть, превращается в звезду, и голос, брошенный вслед за ней, становится гулким и чужим. Где на дне живет черная вода.

Митя вспомнил этот колодец, он стоял и смотрел вниз, в воду, его завораживали движения ее тела, и он бросал туда камень за камнем, и она поедала их, чмокая, шевеля гладкими скользкими губами. За этим занятием его однажды застал сосед, и Мите запретили подходить к колодцу.

И сейчас, пространство, куда вошла Алиса, вдруг вытащило эти воспоминания из детства. Однако, приобретая резкость, предметы изменили формы: веревка стала тропинкой, а колодец странным сумрачным лесом. Лес и впрямь был необычен: толстые, в два-три обхвата стволы деревьев, зеленое, полное листьев небо, где солнце давно заблудилось и лишь редкие зайчики достигали земли и невысокой травы. Темная тропинка петляла между столь же темных стволов.

Алиса, светлое пятно впереди, похожее на игру света в листьях, на летящую крупную бабочку, на… Стоило Крису подумать о бабочках, как они появились, наполнив лес шелестом крыльев. Он вдруг понял, что способен видоизменять окружающее пространство по своему желанию, надо лишь не терять Алису, ибо ее движение — единственная нить, сшивающая этот бесконечный узор, и, потеряв ее, мир рухнет, рассыплется словно детская мозаика-пазл на множество частей, погребая под собой цветной осколок — самого Кристофера.

И он бежал следом за ней сквозь воздух, который был прозрачным и вязким, нет, Кристофер не встречал сопротивления, просто все движения замедлялись, казалось, не воздух, а само время стоит недвижно между темными стволами.

И он бежал следом за ней и пока не добрался до поляны. Точка по имени Кристофер, на пересечении множества возможностей, в мире, где каждый шаг длится вечность, где след от полета бабочки над цветами висит словно радужная лента, и, если захотеть, можно вернуться и дважды увидеть падение с дерева одного того же листа. Алиса стояла на другой стороне поляны лицом к Крису. И он ждал, он знал, что обитатели этого леса столь же необычны как и сам лес, они уже идут к этой поляне, ибо она предназначена…

Он хотел что-то спросить, но Алиса поднесла палец к губам и прошептала:

— Тише, Павлик, он спит.

Однако, эти слова были произнесены не Алисой, а Светкой. Крис проснулся. Но перед глазами по прежнему был сказочный лес. Правда, плоский — рисунок на стене комнаты Маши Большой, иллюстрация к «Последнему Единорогу», хорошей книжке про колдунов и волшебников, про самого единорога. Он стоял на большой поляне, среди деревьев с темными стволами, среди густой зеленой травы, и бабочки с крыльями в человеческую ладонь летали вокруг. Алисы на нарисованной поляне не было, да и быть не могло.

Через несколько мгновений мир Кристофера расширился и включил в себя Пашку, смотрящего мультики, Светку и Боба, прошедствоваших на балкон, шум деревьев, слова — бу-бу-бу на кухне и более отчетливые на балконе. Кристофер снова закрыл глаза и прислушался.

— Да я никогда в эти игры не играла, играла она, знаешь, как она возбуждалась, даже кончала. А мне по приколу… Я быстро от нее устала. Да и Славик к тому-же.

— Тебе по приколу, а есть розовые, которые на мужчин вообще смотреть не могут, — отвечал Боб. — То есть, происходит некое смещение сознания. Только женщина может понять женщину и все такое. Причем пассив очень красив. Ха-ха. А активные как правило мужчины в юбке.

— Это очевидно. Но Катерина может нравится парням. Не такая уж мужик.

— Да я ее и с мужиками видел. Она же теперь здесь такую деятельность развернула.

Они вышли с балкона и прошли мимо Кристофера.

— Спит как сурок. Завидую я хипанам.

— Я не сплю. Я давно вас слушаю.

— Там чай уже готов. Маша Большая пришла. Ты же знаешь, у нее сегодня бездник.