Дмитрий Григорьев - Господин Ветер

— Вам всем придется зайти к нам. Напишете объяснительные.

В отделении, куда все явились шумной и возбужденной толпой, лейтенант провел «свидетелей» в некое подобие учебного кабинета, рассадил за столы и раздал по листку бумаги. «Словно в школе, — подумал Крис, — сочинение на тему «Осенние полеты женщин или розовые страсти. Лесбийская Санта-Барбара».

Понятие Санта-Барбара, появившееся после известного телесериала, в кругу друзей Кристофера стало обозначать пустые запары (заморочки, страдания) участников любовных треугольников, четырехугольников и прочих геометрических фигур.

Ян даже попробовал классифицировать Санта-Барбары: по количеству участников, по типу и накалу страстей: СБ тривиальная, СБ хипейная, СБ классическая, СБ припанкованная и т.д и т.п.

Вот пример припанкованной СБ:

Жила была девушка, назовем ее Н. Ее любил один мой знакомый панк-музыкант А. Они весело проводили время вместе и все делали с удовольствием, и песни пели, и вино пили, и трахались, само собой, тоже с удовольствием.

Но хотела эта герла другой жизни, размеренной и цивильной. И поэтому был у нее жених — аспирант, весь из себя правильный, из хорошей семьи. Ревнивый и честный. С ним она тоже трахалась, но о своей жизни с А., естественно, ничего не говорила.

И вот как-то повеселилась она с музыкантом, вина выпила и голая на диване заснула. Попой кверху. А на того вдруг некое вдохновение нашло. Достал он маркер, начал разные предметы надписывать. И ягодицы Н. без внимания не оставил: на левой написал «ЖО» на правой — «ПА». Написал и забыл.

А наутро герла проснулась, умылась, оделась и к аспиранту пошла. Тот, читать, разумеется, умел. Так и не вышла у нее правильная семейная жизнь.

«Не издевайся. — сказал Крис сам себе. — Твоя неспособность париться по таким поводам — не есть ли равнодушие?»

«Пойти к Сэнди и откусить ему… Ха-ха».

«Сэнди не поймет, Галка обидится, а ты останешься один».

«Не будь Алисы…»

«Ты паришься еще больше чем Катерина, та хоть по одной герле, а ты по двум. Та не скрывает своих страстей, а ты свой геморрой заворачиваешь в тысячи этических оберточек: я свободный, я бесстрастный, я до хуя просветленный, я за фрилав, а вот он твой фрилав. Именно, просветленный… но до этого самого хуя»

«Не матерись, я не просветленный, я…»

«Ты и сейчас говоришь «Я».

«Хватит, надо объяснительную писать».

— Ручки у всех есть? — спросил лейтенант.

Оказалось, у всех. Крис пододвинул к себе листок и, стараясь не делать исправлений, начал:

ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ

Я проживаю в Петербурге и приехал на несколько дней в гости к Марине и Борису Борисовым. У ее подруги Марии Корольковой сегодня отмечали день рождения. Так как Королькова проживает в общежитии, день рождения праздновали в квартире Борисовой. Помимо вышеупомянутых, в доме к моменту выпрыгивания Катерины Ветровой из окна находились: Вера Кротова, Светлана Тропинина и восьмилетний сын Марины Борисовой Павел. Факт выпрыгивания Ветровой из окна помимо меня наблюдали: Кротова, Борис Борисов и Тропинина.

Как известно из истории, многие художники совершают достаточно экстравагантные поступки. Например Ван-Гог отрезал собственное ухо и послал своей возлюбленной. Сальвадор Дали отрастил себе длинные усы и общался с их помощью.

Мы сидели на кухне и разговаривали об этом. Катерина, находясь в состоянии алкогольного опьянения, стала доказывать, что тоже способна на какой-нибудь неординарный поступок. Некую художественную акцию. Мы рассмеялись, и тогда она вскочила на окно и спрыгнула с него, рассчитывая по-видимому, что с высоты второго этажа разбиться трудно. Однако, прыжок оказался неудачным. Мы вызвали скорую, которая прибыла одновременно с милицией приблизительно через пять минут после прыжка.

Все. Больше написать нечего, — сказал Крис, поставив внизу размашистую роспись.

Лейтенант с серьезной миной прочитал Крисосво творение.

— А как Дали общался усами? — вдруг спросил он.

— А вот так. У него были длинные усы типа таких. — Крис принялся закручивать один и другой ус, затем поднял их вверх и прокомментировал:

— Это означает: «Все хорошо». А это, например. — Он опустил оба уса вниз. — Я не в настроении. Положений много.

— Нормально, — сказал лейтенант, — поставьте дату.

Группа свидетелей покинула ментовку в весьма веселом расположении духа. И так же весело встретили Славку с забинтованным пальцем. Тот шел с печальным видом, выставив его перед собой, и казалось, кроме пальца ничего не замечал.

— Пришлось сказать, что собака тяпнула, — слабо улыбнувшись, сказал он. — Как я теперь работать буду ?

И остальной обратный путь они проделали утешая новоиспеченного инвалида. Ему напомнили о Джиимми Пейдже, который со сломанным пальцем отыграл несколько концертов, и о безногом летчике Маресьеве, и о глухом Бетховене и… купили бутылку водки, чем окончательно успокоили художника.

А дальше — был домашний концерт, по-настоящему домашний, тихий и спокойный, и даже соседи снизу не стучали и спать все легли уже ближе к рассвету. Крис нашел себе тихое место под неработающей батареей. Он проснулся утром, ибо если бы спал дальше, то застал бы похмелье, а раннее пробуждение почему-то позволяло убежать от головной боли и тошноты. Кроме того, Крис решил ехать: мостик из странного сна, увиденного Крисом несколько дней назад, и ставшего неким знаком, руководством к действию, мостик под названием Ебург уже уходил под воду и надо было перепрыгивать на следующий.

Крис снова шел по трассе. Уже без Галки — она осталась в Ебурге. И без гитары — гитара тоже осталась, чтобы ехать с шаманами на поезде — так для нее безопаснее и быстрее.

«Не тормозить нигде,» — с этой мыслью Кристофер покинул город, и теперь, стопя все подряд, от рейсовых автобусов до навороченных тачек, воплощал ее в жизнь.

Он успел проехать самую «безмазовую» часть трассы, от Екатеринбурга до Челябинска, «безмазовую» лишь потому, что Крис два дня назад ехал по ней в одну сторону, а теперь приходилось возвращаться, ибо другого пути не было. Почему-то в подобных случаях путь обратно был менее удачным, чем путь туда. Но сейчас этого не произошло — Крис проскочил ее без пересадок, правда с небольшой скоростью — на шаланде полной какого-то стального хлама.

И теперь, когда и Челябинск и день остались позади, Крис шел по трассе, оглядываясь по сторонам в поисках пригодного места для ночлега — стога сена или заброшенного дома. Можно было ночевать и в поле и в лесу, но под крышей как-то приятнее. Солнце уже садилось, половина диска скрылась за облаками, обрамляющими весь горизонт. На востоке они напоминали снежные горы, словно Урал вдруг вырос на несколько тысяч метров.