Игорь Данилевский - Сессия: Дневник преподавателя-взяточника

– Пускай Лера заходит. Мы подождем.

Я про себя улыбаюсь. На самом деле, конечно, отношения между девушками вполне доброжелательные, без снобизма, и в другой раз первой вполне могла бы зайти Алена или Гульназ. Но мне сейчас любой их порядок безразличен, ибо я пребываю в состоянии полнейшей эйфории. Охват вечерников получился практически стопроцентным, если, конечно, не считать нескольких девчонок, которые учатся в этих группах и одновременно, как и сами старосты, работают у нас на кафедрах или в деканатах. Этим четверки или, что бывает чаще, пятерки положены бесплатно по определению. Единственный незначительный источник беспокойства заключается в дневном потоке «ноль-шесть», и снова – в группе Боярышкиной. Там деньги не сдали пятеро, и если вычесть трех человек, о которых говорил юный шантажист Шакуров, и его самого, то получится, что остается еще одна девушка, которая ходила на лекции и которая, судя по всему, собиралась отвечать сегодня сама.

…За полчаса расписываю зачетки – благо, Лера, Алена и Гульназ помогают мне, по ходу дела заполняя все графы, кроме тех, где ставятся оценка и подпись. Потом маюсь от безделья до без пятнадцати семь, пока не приходит группа Юли Нечаевой, и картина повторяется. Сучка Борисова, появившаяся ровно в семь пятнадцать, объявляет мне, что те две клуши, которые не хотели сдавать деньги, так их и не сдали. Хорошо еще, что в силу отсутствия у этих дур каких-либо знаний они даже не будут заходить ко мне, как сразу сообщила Борисова, а то я уж напрягся, ожидая начала представления в стиле «Браслеты-шоу». Наконец, очередь доходит до менеджерских групп. Когда все автографы для первой из них уже проставлены, приплывает Боярышкина и кладет мне на стол сразу две стопки зачеток своих коллег из МП-2-06: одну увесистую и вторую – совсем скромную, в которой на вид не больше пяти «корок».

– Это – от Шакурова, – поясняет она, указывая на вторую стопку. – Он сказал – вы знаете.

– Угу, – киваю я равнодушно.

– А Хисамова будет сдавать сама, – Боярышкина смотрит на меня взглядом, говорящим хрестоматийное «Не виноватая я!». На что следует мой невозмутимый, как у багдадского халифа, ответ:

– Пригласите ее, когда я закончу…

«Один человек «минус» – это не страшно: главное, что остальные на месте…»

Отпускаю Боярышкину через пятнадцать минут, и вслед за ней в аудиторию входит та мадемуазель, что отказалась платить. Типичная «серая мышка», не вызывающая у меня никаких эмоций – ни положительных, ни отрицательных.

– Здрасте! – выдыхает она, от неуверенности сильно сжимая в руке пухлую тетрадь.

– Здрасте! – Я показываю ей на одну из парт перед собой. – Располагайтесь вот здесь. Сейчас мы с вами побеседуем.

Она, робко передвигаясь, занимает предписанное ей место и достает из сумки зачетку, ручку и листок бумаги.

– Ручка и бумага – излишни, – комментирую я. – Насчет зачетки – не знаю, посмотрим. У нас, как вы знаете, зачет, а не экзамен, поэтому билеты и полчаса времени не предполагаются. Я задаю вам любой вопрос. Выпаливать ответ сразу необязательно – даже знатокам в «Что? Где? Когда?» дается минута на размышление. Соответственно, возможность подумать у вас есть всегда. Вы готовы?

Она молча кивает.

– Ну, тогда начнем. Первый вопрос: какие существуют обязательные условия возможности перехода на упрощенную систему налогообложения?

Хисамова реагирует почти моментально:

– То, что объем выручки за первые девять месяцев календарного года не должен превышать пятнадцать миллионов рублей с учетом коэффициента-дефлятора, а стоимость амортизируемого имущества не должна быть больше ста миллионов рублей.

– Правильно, – ободряюще говорю я. – А кто у нас вообще не имеет права переходить на упрощенку?

– Банки, страховщики, профессиональные участники рынка ценных бумаг, ломбарды, организации и предприниматели, реализующие подакцизные товары… – Хисамова умолкает.

– Есть еще кто-то?

– Есть, – согласно качает она головой. – Но я не помню.

– Ладно, следующий вопрос: базовая доходность по общепиту сколько?

– А общепиту какому? – робко уточняет Хисамова. Такой степени подготовленности от нее я даже не ожидал.

– Хм-м… Ну, допустим – с использованием залов обслуживания посетителей.

– С использованием залов – тысяча рублей на квадратный метр.

– Хорошо…. – девица удивляет меня всё больше. – А коэффициент «Ка-два» для платных автостоянок чему равен?

– Если автостоянки открытые, то единице; если нет, то ноль-пять, – спокойно и четко отвечает мне эта «мышка».

«М-да… Похоже, передо мной – уникальный экземпляр по нынешним временам…»

– А сколько дней положено по закону для госрегистрации индивидуальных предпринимателей?

– Пять.

– А подпись в заявлении на госрегистрацию должна быть…. что? Продолжите мою мысль!

– Удостоверена нотариально.

«Все понятно. Здесь от денег придется отказаться. Но девчонка – молодец, она заслужила это. Быть может, благодаря таким наша страна и не развалится, когда почти на все значимые должности придет нынешнее поколение студентов, ни хрена не знающих свое дело, но зато хорошо знающих, как брать и давать взятки. Хотя нет – всё равно развалится. Потому что таких слишком мало».

– Финансовое оздоровление должника осуществляется в каком порядке?

– Сначала…

– …Ладно! Верю! Давайте зачетку.

Несмотря на всю невыразительность лица Хисамовой, видно, что радости её нет предела. Я добродушно усмехаюсь про себя: можно подумать, что это какая-то великая победа – сдать зачет! Хотя, вероятно, для нее – великая, поскольку она наверняка думала, что я буду ее топить. Может быть, если бы она мне была лично неприятна, я бы так и сделал пару раз. Но потом ведь все равно пришлось бы поставить, потому что слупить бабок уже невозможно: вероятность того, что вместе с ней придут оперативники УБЭПа, растет прямо пропорционально числу ее попыток сдать самостоятельно. А подвергать себя такому риску из-за одного человека, то есть тысячи максимум – невероятная глупость. У них, конечно, не простой зачет – дифференцированный, а, значит, можно в качестве отместки попытаться поставить тройку. Но ведь и она имеет право не согласиться с такой оценкой. Если все-таки поставлю, напишет жалобу в какую-нибудь учебную часть, а если нет – в следующий раз даже не будет пытаться сдать сама: сразу приведет за собой УБЭП. Хуже всего в нашей работе именно это: не так уж важно, просил ты сам деньги или нет – тебя могут подставить в любом случае. Не успеешь открыть зачетку, как из нее вывалится сверток тетрадной бумаги в клеточку. Ты даже в первую секунду не осознаешь, что там внутри – просто небо потом для тебя имеет все шансы тоже стать в клетку на ближайшие несколько лет. Конечно, вероятность условного срока почти стопроцентна, но возможно и то, о чем говорил на собрании ректор – три года на поселении. И когда ты будешь всем объяснять, что в данном конкретном случае не просил у этой «мамзель» ни копейки, тебе никто не поверит. Потому что все знают, что раньше ты это делал, и делал часто.