Павел Кувшинов - Весенний этюд в кошачьих тонах

За годы переездов с места на место у Робки было много потерь и расставаний, слёз прощаний и скупых мужских объятий, грустных глаз и приступов одиночества. Рос список контактов в аське и мобильном телефоне. Казалось, друзей становилось всё больше, но они с каждым днём были всё дальше. Он научился не привязываться к людям и с каждым разом расставания становились менее болезненными. Но одному богу было известно, какой ценой всё это давалось. Нет, он не стал меньше дорожить людьми. Просто он научился хранить в душе их свет и бороться со своей болью…

Наконец нужное расположение натуры к свету было выбрано, поворот головы относительно торса и точка взгляда модели установлены, в общем, скорректированы все необходимые нюансы и детали. Ребята облегчённо вздохнули и начали занимать уже выбранные места. «Ну слава богу, наконец-то, а то что-то долго сегодня», — думал Роб, приступая к работе. Прищурившись, он привычным взглядом окинул фигуру сидящей перед ним девушки, скорее даже, ещё девочки, и уверенными чёткими штрихами наметил на бумаге композицию будущего портрета. Парень сразу же с головой ушёл в работу, занявшись общей прорисовкой торса, попутно с хитроватой улыбкой отмечая достоинства точёной фигурки модели. Несмотря на её чуть мешковатую и не по размеру одежду из методфонда, он отметил для себя все детали безукоризненного телосложения новой натурщицы. Но когда он перешёл к голове и начал пристально всматриваться, пытаясь понять характерные особенности её лица, он в упор столкнулся взглядом с девушкой. «Что это было?» — с улыбкой подумал Роб. Подняв глаза, он вновь наткнулся на быстроускользающий взгляд девчонки. Ему уже становилось смешно. Он повернул голову слегка в сторону и сделал вид, что задумался. Сам же боковым зрением (этому в своё время его научили в школе единоборств) продолжил наблюдать за Алей. Ничего себе! По всему было видно, что эти голубые, местами с изумрудными искорками глаза беспардонно рассматривали его явно уже не первую минуту, и к тому же с плохо скрываемым бессовестным интересом. К подобным выпадам со стороны женского пола он давно привык, но чтоб настолько явно, такого не было уже давно! Роб резко повернул голову в её сторону и, поймав взгляд девочки, улыбаясь, в упор уставился на неё, как бы спрашивая: «Ну, и что всё это значит?». Поняв, что отступать уже поздно, она посмотрела на него взглядом кошки, которую поймали на поедании сметаны, наклонила голову, вытянула шею и уже, кажется, хотела показать язык, но вовремя одумалась!

Аристарх сделал небольшой перерыв, помог Але сойти с подиума, опередив ребят, уже готовых броситься ей на помощь, отвел девочку в сторонку и начал ей что-то вполголоса толковать про профессионализм, форму глаза, должное отсутствие эмоций у модели и прочее, и прочее, и прочее. Она на минутку покраснела, виновато опустив глаза, сделала «круг почёта» по мастерской и заняла своё место на подиуме. Внушение возымело воздействие, и в тот день наш герой спокойно доработал вторую пару, лишь два-три раза поймав на себе грустный взгляд Алевтины.

Удовлетворённый проделанной работой над портретом, да и тем, в принципе, как вообще прошёл его день, Роб поспешил к ближайшей станции метро, спустился по эскалатору, плюхнулся на одно из свободных на его счастье мест и со вздохом закрыл глаза, желая расслабиться. В метро он читал редко, разве что если книга захватывала его настолько, что ни о чём другом и думать было трудно. И только он, было, отрешился от всего внешнего и попытался заняться «самосозерцанием», как в голове возникла Аля с широко раскрытыми глазами и грустной улыбкой на лице. «Ну нет, это уже ни в какие рамки!» — возмущённо подумал Робка, открыл глаза и помотал головой, желая сбросить это наваждение. Как ни странно, ему это удалось, правда, только с третьего раза, а ещё два раза девочка упорно появлялась в его сознании. А после третьего он даже пожалел, что у него получилось, потому что Алька всё-таки была просто красавицей. И почему бы не полюбоваться красивой девчонкой, даже если она сейчас непрошенно маячит в твоём воспалённом мозгу? Никто ж не запретит!? От этих странных умозаключений настроение вдруг резко поднялось, зашкалило под самую верхнюю планку и запиликало победным маршем, как это обычно бывает в стареньких простеньких компьютерных играх. Вот в таком-то настроении он незаметно для себя и добрался до дверей квартиры, открыл ключом дверь и, улыбаясь, переступил порог.

— Что это ты сегодня как-то необычно сияешь, мой дорогой? — услышал он добрый и приветливый голос матери, мягко вернувший его к реальности. Она стояла, прислонившись к стене в прихожей и смотрела на сына счастливыми, чуть удивлёнными глазами.

— Просто всё сегодня получается, милая моя мамочка! — ответил Робка, обнимая её за плечи, так до конца и не поняв, что же всё-таки он имел в виду.

Это была добрая традиция их маленькой семьи — награждать друг друга ласковыми эпитетами даже в самом простом разговоре. И в доме сразу сияло маленькое домашнее солнышко, в дом хотелось поскорей возвратиться и погреться после холодного и агрессивного столичного заоконья, потому что только здесь было так тепло и уютно.

Обычно Роб приходил домой раньше и готовил для них с мамой вкусный и лёгкий ужин. Он уже давно поднаторел в кулинарии, научившись творить нечто из почти ничего, а также неплохо овладел искусством сервировки и оформления блюд — здесь ему помогали художественный вкус и природное чутьё. Поэтому каждый ужин принимался на ура и удостаивался восторгов и комплиментов. Нанятая домоработница заведовала чистотой и порядком в доме, стиркой и мытьём посуды занимались машины, а готовку Робка с мамой не доверяли никому. Им так нравилось делать друг другу эти маленькие приятности…

Но сегодня мама пришла домой раньше обычного, поэтому сложившийся уклад сбился, обоих обуяла махровая лень, и они дружно решили заказать ужин из японского ресторана, находившегося в доме по соседству. Так что уже через пятнадцать минут они весело трещали ни о чём, привычно щелкая палочками и поглощая суши и роллы под музыку ненавязчивых попсовых клипов.

Мать рассказывала про клиентов, которые сами не знают, чего хотят и которым приходится минимум по три раза разжёвывать одно и то же, артистично и убедительно изображая то растерянного иностранца — управляющего свежеиспечённым филиалом иноземной фирмы, то гордого сына гор, глядящего как баран на новые ворота на современные московские реалии.

Роб, в свою очередь, упиваясь и захлёбываясь, абсолютно без издёвки повествовал про реакцию Васьки и других пацанов на новую натурщицу с голубыми глазами, умолчав при этом, как эти глаза целую пару стреляли пулемётными очередями в его сторону. А мудрая мама, посмеявшись вместе с сыном над взрывом тестостерона в мастерской живописи, сказала в конце: