Аллен Курцвейл - Шкатулка воспоминаний

Спустя час после отбытия Клод заметил странный предмет среди тюков.

– Что это?

– Кое-что, над чем мы с Пьеро работали, пока тебя не было, – сказал аббат.

– Так что это? – еще раз спросил Клод.

Оже увиливал от ответа:

– Ты скоро узнаешь. Только обращайся с ним осторожно. Мы выменяем на это важную вещь по дороге в Париж.

– Где мы остановимся?

Аббат уставился на проплывающие мимо поля. Он не хотел отвечать.

Клод надавил на Оже:

– По крайней мере объясни – что это?

Пьеро не выдержал. Ему недоставало умения аббата хранить тайны.

– Это спинорог. Мы сделали его, пока ты путешествовал.

– Спино… что?

– Он сказал, это спинорог, – ответил аббат и постучал слуховой трубкой по рогу, торчавшему из-под муслинового покрывала.

Клод пододвинулся ближе к предмету, чтобы осмотреть его.

– Не трогай! – предупредил аббат.

Юноша обиделся:

– Я что, растяпа?!

– Это непростое создание. Пожалуйста, будь осторожен.

Клод снял покрывало и посмотрел на животное. От простого соснового туловища поднимались четыре лапы. Имя у него было говорящее – животное обладало рогом, торчащим из спины. Мех, клочками приклеенный по всему туловищу, торчал в разные стороны. Забавный вид животному придавал именно рог – ранее известный Клоду в качестве бивня нарвала.

– Это напоминает мне одно сексуальное приспособление, описанное в «Радостях извращенца», – сказал юноша.

– Мы подумали, что рог на носу – это слишком банально, – промолвил аббат. – Кстати, мы напечатали заметку в журнале о том как нашли эту тварь. – Оже зачитал текст вслух.

Клод, конечно, удивился, хотя его смущала скрытность друзей.

– Я все еще не понимаю, почему вы не хотите рассказать, куда мы его везем и почему вы с Пьеро так волнуетесь.

– Если хочешь знать, некоторые вещи могут существенно облегчить твой труд. И я знаю только одного человека по соседству, у которого они есть.

– И кто это?

– Всему свое время.

Клод потрогал живот спинорога.

– Такое чувство, что он вот-вот шевельнется.

Пьеро и аббат как один посмотрели в окно, когда коляска въезжала в Женеву.

Оже едва подавил улыбку и сказал:

– Неудивительно.

– Почему мы останавливаемся в этом ужасном городе? – спросил Клод.

– В Женеве мы сможем достать необходимый материал. Я уже говорил тебе, – ответил аббат.

– Ты не сказал мне всего. Этот человек, с которым мы собираемся встретиться, – счетовод?

– Нет. Если хочешь знать, это Адольф Стэмфли.

– Стэмфли! – Клод был потрясен.

– Да. Поэтому мы тебе и не говорили. Прости за выражение, но зачем бередить старые раны?

– Действительно, зачем?! Ведь можно нанести новые!

– Тебе ничего не придется наносить. Даже визита к хирургу. Мы с Пьеро обсудим все сами. А ты останешься с Полем.

Клод пришел в тихую ярость, вспоминая ранее придуманные сценарии отмщения. У него было достаточно времени, чтобы изобрести и продумать несколько видов акта возмездия. Некоторые проекты оставались только словесными. Например, признание хирурга виновным в женевском суде, процесс, который заканчивался снятием с руки повязки, к вящему ужасу собравшихся. Но были среди проектов и более жестокие формы свершившегося правосудия. Так, например, в своих мечтах Клод заставлял хирурга выпить всю жидкость из всех пробирок его коллекции. Или представлял себя в зловещей атмосфере «Рыжего пса» зачитывающим приговор: «Моим личным решением обвиняемый приговаривается к телесному наказанию: глаз за глаз, зуб за зуб, палец за палец!» Клод взял на себя роль судьи и присяжных заседателей, в то время как посетители таверны приводили приговор в исполнение. Друг за другом они забирали у хирурга то, что он забрал у них. Ухо за ухо, палец за палец… Сцена заканчивалась размещением руки хирурга, которой он совершил свои преступления, под хлеборезку. Клод всегда оставлял Стэмфли один глаз, чтобы тот видел, какое наказание его постигло.

Аббат прервал злобные размышления молодого механика:

– Тебе придется довериться нам – мы воздадим хирургу за все грехи.

– Я не собираюсь этого делать. Я пойду к нему вместе с вами.

– Нет, не пойдешь.

– Пойду!

Пока извозчик колесил по улицам города, спор внутри «Люсиль» разгорался не на шутку.

– Твой гнев разрушит наши планы, – говорил аббат.

– Так что же это за планы?

– Мы скажем тебе, когда все закончится.

Тут вмешался Пьеро:

– По крайней мере позволь ему присутствовать. – В глубине души таксидермист понимал Клода. – Позволь ему увидеть,

как падет империя хирурга.

– Если Клод пообещает, что не будет ничего говорить и делать, пока мы там, я соглашусь. Но только если он пообещает!

Юноша неохотно принял эти условия.

Уже смеркалось, когда аббат подошел к дому Адольфа Стэмфли и постучал дверным кольцом, выполненным в форме руки, удерживающей шар.

– Не ожидал тебя увидеть, – вот и все, что смог выдавить из себя хирург, пока аббат, прихрамывая, заходил в дом.

– Много воды утекло, – ответил Оже. – Я пришел, чтобы вновь обменяться кое-чем.

– Сомневаюсь, что моя коллекция может пополниться еще хоть чем-то из долины, – сказал хирург. – Хотя проходи, если хочешь.

– О да, хочу! У меня есть нечто, что действительно обогатит твою коллекцию. – Аббат велел Пьеро и Клоду внести обернутый в муслин предмет. Пока юноша нежно держал спинорога, хирург дважды посмотрел ему в глаза и подумал, что лицо парня ему знакомо.

Клод пришел к выводу, что хирург совсем не изменился: тот же землистый цвет лица, тот же черный плащ, говорящий о темных связях между ним и старейшинами Республики, та же самодовольная реакция на весть о страшной ночи, когда налетела Бешеная Вдова. Хирургу не терпелось увидеть особь и заключить сделку безо всяких отлагательств, если, конечно, сделку вообще стоило заключать.

У аббата имелись свои мысли на этот счет:

– Я хочу, чтобы эти парни взяли из твоей коллекции все, что им понравится. Мы положим предметы на стол и сравним. Чока они выбирают, мы можем договориться. И я давно хотел поздравить тебя с выходом твоей замечательной книги с иллюстрациями.

– Ты ее видел? – Хирург был доволен. Совсем немного людей – людей, работающих в разных областях науки, – читали «Искусство цистотомии».

– А кто не видел?! – удивился аббат.

Пока он расспрашивал хирурга о его исследованиях, лицемерно расхваливая упорство, стиль и практичность автора Пьеро и Клод носились по комнатам, где хранилась коллекция. Когда они уходили, Стэмфли разглагольствовал о пуле, которую извлек из тела в ходе операции, придуманной Чизлденом:

– Пациент проносил ее в себе с самой осады Лилля во Фландрии!!! Четыре унции, и это по английским меркам!