Кристофер Харт - Спаси меня

Утро выдалось на удивление солнечным и теплым для этого времени года, и «мужское общество» отправляется играть в крокет. «Общество» — это мы с отцом.

Спозаранку папочка облачился с особым шиком: безбожно потертые сандалии, носки цвета черносмородинового концентрата, светлые саржевые брюки для верховой езды и хлопчатобумажная рубашка с эмблемой «Нэшнл Траст» [19] National Trust for Historic Preservation — Национальный доверительный фонд охраны памятников истории. . Рубашка, вы представляете?! Старина, где твое достоинство?

Но, конечно же, с достоинством у моего отца все в порядке. Только оно находится несколько глубже одежды, внутри, как раз там, где надо.

Мы не болтаем почем зря. В какой-то момент мне удается провернуть удивительно ловкий маневр через центральные ворота и аккуратненько щелкнуть папочкин шар с подветренной стороны. Потом я возвращаюсь назад, снова ударяю по шару и отправляю его на несколько сотен ярдов от желанной цели. Папуля поглаживает усы и бормочет: «Довольно жестоко, Дэниел». И неспешно отправляется в исходную точку.

Вот это я и называю настоящей мужской дружбой.

Удивительно, но, прожив много лет в Суррее, мой отец так и не пристрастился к гольфу. Зато никогда не откажется сыграть пару раундов в крокет.

После игры убираем мячи и молотки в ящичек, сильно смахивающий на гроб, относим его в сарай, и Своллоу-старший во второй раз нарушает обет молчания:

— Кстати, сынок, как дела с работой?

На глаза случайно попадается моя старенькая железная дорога — пыльные вагончики по-прежнему стоят в дальнем углу на тонкой дощечке с деревьями и рельсами. Болью в душе отозвались воспоминания, как я часы напролет возился в сарае со своими игрушками, и подумалось, что витые украшения, которые я когда-то припрятал за ящики с яблоками, так, наверное, и дожидаются своего маленького хозяина…

— Ничего стоящего, — отвечаю я. — Так, подрабатываю время от времени.

Родители давно уснули, а вот мне не спится. Весь вечер мы смотрели какую-то комедию, старики покатывались со смеху, мне же было совсем не до веселья — я едва досидел до конца. Мог, конечно, взять что-нибудь почитать, но побоялся огорчить родителей.

Теперь лежу в постели без сна и мучаюсь от того, что наше общество так нездорово. У нас испорчены нравы, и сам я стал совсем другим, не таким, как раньше, когда все виделось в ярких красках и помыслы были чисты. И еще вспомнилась Кэт с ее горестями и невзгодами.

Сейчас, побывав у родителей, я понял, в каком убожестве живу. Что моя крохотная комнатушка против шикарных родительских угодий? Раз в два года они по новой моде обставляют ванные, здесь большая теплая кухня с огромным буковым столом, полы устланы мягкими пушистыми коврами. Размер холодильника поражает воображение, а сад пышет таким разнообразием клумбовых цветов, какого, пожалуй, не сыщешь и в природе.

А Кэт, наверное, все-таки стоит завести кота.

В первые же дни нового года меня буквально сбивает с ног бурный водоворот потрясающих событий и совпадений (как выяснится позже, не совсем случайных).

Начнем по порядку.

Кэт. К роману добавляется новая увлекательная глава.

Не успеваю я выйти из такси, как Джесс распахивает парадную дверь и оглашает округу пронзительным криком: «Мужики! Какие же вы все подлецы!»

Я моментально обращаюсь в ледяную глыбу, язык прилипает к нёбу, и в голове с бешеной скоростью проносится мысль: «Неужели она что-то… Нет, не может быть».

Тут Джесс хватается за животик и, чуть не падая от смеха, хлопает себя по коленкам.

— Ну и ну! — кричит она. — Глядите, как он перепугался! Что, на совести нечисто?

Я улыбаюсь, облегченно сглатываю и отдираю примерзшие к тротуару подошвы (позади остаются два заиндевелых отпечатка). Небрежно перекидываю через плечо куртку, неторопливо поднимаюсь по крыльцу и невозмутимо целую подставленную щечку.

— Здравствуйте, младшая сестрица хозяйки дома. Ну, что у нас опять случилось? С чего вы изволили назвать негодяем своего покорного слугу?

Она обнимает меня и тут же отстраняется, чтобы пояснить:

— Ничего не поделаешь — такова статистика, как любит говаривать наша любимая Кэт. Вы все такие, все без исключения. — И, вздохнув, добавляет: — Очередная история с Томом.

— Как, он же отправился восвояси?

— Это другой.

— Сколько Томов-то развелось, поразительно. И все как один мерзавцы.

Поднимаюсь в квартиру.

Кэт сидит за обеденным столом и смолит по-черному.

— Так, так, — говорю я за неимением умных мыслей в неожиданно опустевшей голове. Подсаживаюсь к домовладелице и обнимаю ее как можно нежнее с искренним намерением выразить самое искреннее сочувствие (и с ужасом замечаю, что завожусь от этого простенького действия). «Господи, да что с тобой творится, парень, — думаю я. — Сейчас же возьми себя в руки». — Типичный случай, очередной Том.

На лице Кэт кислая улыбка. И тут у меня в голове возникает презабавная мыслишка.

— Знаешь, — говорю я. — А ведь жизнь — утомительная штука.

— Спасибо, Дэниел.

— Видишь ли, нельзя позволять приятелям помыкать собой. А то ишь, бросил на девушку томный взгляд и решил, что можно вертеть ею и крутить, будто она не человек, а томагавк. Дикарь.

— Спасибо, Дэниел.

— Надеюсь, ты хотя бы уговорила его надеть кондом.

— Ты когда-нибудь заткнешься?

Убираю руку с ее талии.

— Прости, пытался взбодрить тебя как мог. Раскисла ты что-то.

— У меня прекрасное настроение… было до твоего прихода. Иногда у тебя такие шуточки, что плакать хочется, — жалуется моя милая домовладелица и тут же, похлопав меня по ладони, чтобы подсластить пилюлю, добавляет: — Не бери в голову, ты здесь ни при чем. Зато вон посмотри, как Джесс покатывается, дурочка ненормальная.

— Ну все, все, — ретируется ее сестрица к плите. — Хочешь, кофе сварю?

— Лучше налей вина.

Сестренка-хиппи бросает взгляд на настенные часы и говорит:

— Не советую с утра начинать. По мне, так ты и вчера неплохо набралась.

— И курить бросай, — наставляю я.

— Внемлите, о народы, к нам снизошел мессия!

— Занялась бы, что ли, велосипедом: спорт, как и здоровая супружеская жизнь, омолаживает наше бренное тело.

— Не знаю, что и выбрать, — размышляет страдалица. — А можно и то, и другое?

— Знаешь, если подумать, и велоспорт не лишен романтики, — отвечаю я.

Похоже, мой хитроумный план начинает работать.

— Кстати, — говорит Джесс, — Кэт поведала, ты все куда-то бегаешь по ночам. Раскалывайся, с кем познакомился?

Мой рот расплывается в широченной улыбке.

— А если сразу с несколькими?

— Да, все мужчины одинаковы. Невоздержанные двуличные развратники.