Александр Анянов - Рожденные ползать

Имя особиста подействовало на Адама отрезвляюще. Недовольно бурча, он поплелся назад к себе в комнату, где выпил еще несколько бутылок пива, после чего выбрался на свежий воздух.

На улице стояла непроглядная темень. Гулянюк обошел гостиницу вокруг, выискивая взглядом Викино окно. Окно располагалось на последнем третьем этаже. Оно было открыто, и ночной ветер свободно играл белыми тюлевыми занавесками. Адам осмотрелся. Рядом ни высокого дерева, ни водосточной трубы. Абсолютно ничего, что могло бы помочь добраться до цели. Гулянюк выматерился с досады, но тут же хлопнул себя ладонью по лбу.

Он вернулся в вестибюль, где стоял единственный в гостинице телефон. Никаких цифр для набора номера на телефоне не было. Адам снял трубку и прорычал в нее:

— Станция, мне одиннадцатого.

Под цифрой «одиннадцать» на коммутаторе значился батальон обеспечения. Наконец, сквозь треск и хрипы в трубке раздался голос, как будто бы откуда-то с Дальнего Востока:

— Одиннадцатый на связи.

— Это старший лейтенант Гулянюк, — представился Адам. — Дежурного по батальону мне. Валентиныч, ты что ли? А чего тогда прикидываешься? Слушай, у меня к тебе пол-литровое дело. Да, пустяки для тебя. Можешь мне к гостинице пожарку подогнать? Прямо сейчас. Зачем? Да вот двери в комнату заклинило, а с администраторшей я в контрах. Хочу через окно влезть, чтобы все было по-тихому. Литр? Ты что Валентиныч, совсем сбрендил? Тут же на пять минут делов. А когда тебе в прошлом месяце понадобилась бомба для рыбалки? Вспомнил? Ну, то-то. Жду.

Когда пожарная машина, наконец, подъехала, Адам предупредил водителя, чтобы все было сделано тихо, и даже для верности показал ему свой увесистый кулак. Солдат понял все сразу и, аккуратно лавируя в темноте между соснами, подогнал автомобиль к обратной стороне гостиницы. Гулянюк показал, к какому окну выдвигать лестницу, поплевал на ладони и полез наверх.

Вика проснулась от какого-то непонятного шума. Шум шел со стороны окна — что-то громко ударило о металлический подоконник. Девушка открыла глаза и замерла от ужаса. В комнату через оконный проем влезал какой-то огромный зверь. Он ловко спрыгнул на пол и замер, видимо оглядываясь в темноте.

— Помогите! — заверещала Вика.

Это было ее ошибкой. Больше она не успела произнести ни слова. Животное мгновенно кинулось на звук и крепко зажало ей рот.

От пришельца пахло пивом и оружейной смазкой. Девушка сразу успокоилась. Это были звери хитрые, но не опасные для жизни. В худшем случае поматросят, а потом все равно отпустят на все четыре стороны. Они только выглядели угрожающе, но на самом деле сами всего боялись. Поняв это, Вика уже безо всякого страха укусила державшую ее руку.

— Ты что, с ума сошла?! — раздался из темноты знакомый голос. — Это же я.

Пальцы мгновенно разжались, освободив девушке рот. Вика не замедлила этим воспользоваться:

— Это ты с ума сошел! Я сейчас позову на помощь! — решительно пообещала она, почему-то переходя на шепот.

— Дуреха, я же с честными намерениями. Ты же знаешь, что я люблю тебя!

— Зато я тебя презираю! — голос девушки дрожал, то ли от злости, то ли от волнения. — Иди к своей Катьке!

— Вичка, ну что ты? Я тебе все про Катьку наврал. Я на тебе жениться хочу.

— Адам, опять врешь?

— Честное слово — женюсь. Ну, поцелуй меня.

— Не хочу. Пусти…

Вика не договорила — Гулянюк зажал ей рот поцелуем. Вырвавшись из его объятий, девушка потребовала:

— Правда, женишься? Клянись!

— Клянусь!

— Сильно клянись! Здоровьем своим!

— Клянусь, — голос Адама звучал глухо. Вика почувствовала, что он избавляется от рубашки.

— Нет, лучше здоровьем родителей и детей клянись!

— У меня нет детей.

— Тогда клянись здоровьем своих будущих!

— Клянусь…

— О-о-о! — Вика застонала и, обняв одной мужчину за шею, повалила его к себе на кровать. — Иди ко мне Адамчик! Любимый…

Гулянюк лежал, навалившись на девушку всем весом своего огромного тела. Только по тяжелому дыханию можно было понять, что он до сих пор жив. Вика разглаживала на его лбу слипшиеся от пота волосы и нежно целовала в щеки, тихо нашептывая:

— Так, что Адам, когда?

— Что, когда? — любовник, наконец, пришел в себя и слегка пошевелился.

— Свадьбу, когда сыграем?

— Свадьбу…, — протянул Гулянюк и, облокотившись на локти, начал вставать. — А оно тебе надо? Смотри, как нам хорошо…

Договорить он не успел. Острая коленка Вики с силой вонзилась ему прямо в расслабленную от удовольствия плоть.

— Ой-е… Твою мать! — заорал Адам, корчась от боли. — Психичка! Я же пошутил…

— Это я освободила тебя от клятвы про здоровье и будущих детей. Ни того, ни другого у тебя больше уже не будет! — злорадно прошипела девушка и резким толчком скинула мужчину с кровати на пол.

Электричка тронулась с места и стала быстро набирать скорость. За окном проплывал лесной эстонский пейзаж. Перед перебазированием на Украину мы решили в последний раз съездить в Таллин, в ресторан. Предвкушая предстоящее удовольствие, я и мои друзьями расположились в креслах, обтянутых коричневым кожзаменителем. На одном из кресел синей авторучкой по-русски для истории была зафиксирована дата, когда в этом поезде ехал Витя. На другом, краткая надпись по-эстонски уверяла, что Карин — женщина низких моральных устоев, не брезгующая случайными связями с мужчинами.

Гусько посмотрел на надписи, потом откинулся на спинку сидения и сладко потянулся всем телом так, что хрустнули кости.

— Эх, бабу бы сейчас! — мечтательно произнес он. — Как же все-таки несправедливо устроена жизнь.

— Ты это о чем? — поинтересовался Алик.

— Вот мне сейчас так хочется, что аж челюсти сводит! А какая-нибудь женщина сидит сейчас в этой электричке и страдает по той же самой причине. И мы о друг друге не знаем. Как там, в песенке из «Иван Васильевич меняет профессию»: «С любовью встретиться задача трудная…». Или как-то в этом духе… Так, где же справедливость, я вас спрашиваю?

Эта простая мысль настолько поразила нас, что мы замолчали, задумавшись над несовершенством этого мира. Юра между тем привалился щекой к окну и закрыл глаза.

— Раз уж такая нерпуха, чуваки, я лучше пока в астрале посижу, — широко зевая, сказал Гусько.

— Давай, Юра. Надеюсь, что сегодня ты сможешь материализовать свой миллион, — пожелал ему удачи Алик.

— Во, дает! — не выдержал я и повернулся к Сергею. — А что, Юра и в институте был так же озабочен половыми вопросами?

— Спрашиваешь! — оживился Крохоборцев. — Еще как. Вот один раз с ним история приключилась в Куйбышеве. Юра рассказать? Не обидишься?

Гусь молчал. Его лицо приобрело какое-то отстраненное выражение, как будто он смотрел внутрь самого себя.