Алекс Тарн - Это сладкое слово — «свобода»

Однажды он проснулся от страшного ночного кошмара. Жена мирно посапывала рядом, вокруг спокойно спало все племя, но Леон отчего-то остро чувствовал ужасное, ни с чем не сравнимое одиночество в этой мокрой лесной ночи, в сумасшедшем ворохе липких от пота банановых листьев, воняющих его собственным страхом. Он привстал на колени, потянулся к чурбану, как к последней надежде на спасение, и принялся истово вылизывать его шершавую деревянную задницу.

Шершавую? Задница чурбана была непривычно гладкой… гладкой и теплой… более того, Леон вдруг ощутил на языке головокружительный вкус сладкого женского пота. Чурбан шевелился, чурбан жил… вернее ожил… прекрасная молодая пигмейка стояла перед его восхищенным взором! Она наклонилась и поцеловала его в рот самым пьянящим поцелуем, какой только был в его многоопытной жизни немолодого уже пигмея, вождя и охотника.

Очи ее сияют, как голубиные крылья под луной; волосы струятся — как стада антилоп, сбегающих с гор; зубы белеют, как зебры, выходящие с водопоя — все они без порока, и бесплодных нет между ними. Как алая нить — ее губы; как дольки граната — виски ее. Две груди ее — как двойня газели, пасущаяся среди лилий. Вкус нёба ее — как вкус меда, вкус грудей ее — как вкус медовых сот, запах ее — как запах яблок…

Пигмей Леон распахнул свою душу настежь и упал в сладкий омут объятий. Он был на вершине блаженства и стонал так громко, что проснулась жена. С ужасом и изумлением смотрела она на мужа, катавшегося по земляному полу хижины в обнимку с деревянным чурбаном. Накануне прошел дождь, и теперь весь пигмей Леон был по уши перемазан липкой глиной и грязью. Перепуганные дети верещали в углу.

Это был последняя его ночь в качестве вождя. Сами понимаете, племя не могло оставить столь важную функцию в ненадежных руках сумасшедшего пигмея. Можно сказать, что зад его мигом утратил свой прежний авторитет и теперь уже решительно не годился для лизания. Племя избрало нового вождя, а Леона изгнали. Лучше было бы ему, дураку, тихо уйти, но он все рвался назад, плакал и просил вернуть ему его красавицу. Совсем сбрендил, бедолага.

В общем, пигмея Леона сначала просто гнали, потом начали крепко бить, а когда и это не помогло, пришлось отдать его духу, который живет в реке. В итоге все остались довольны, особенно крокодилы. Чурбан же вдова пустила на топливо — хоть какая-то польза. Вот так. Сколько не трынди насчет «не сотвори себе кумира» — ничего не помогает. Подобная же история случилась потом на Кипре с местным царем… ну об этом вы, наверное, слыхали. У него, кстати, и имя было какое-то похожее.

Грустно? Грустно… А я вас предупреждал — не спешите завидовать. Не такая уж она и сладкая, эта свобода. Нет, само слово-то, конечно, сладкое. Но это ведь всего лишь слово. Сладкое слово «свобода».

2003,

Бейт-Арье.