Владимир Поярков - И смешно и грустно

Лифт не работал. Но он взлетел на седьмой этаж и с удовольствием отметил, что не было одышки. Повернув ключ и зайдя в квартиру, увидел Нину, несостоявшуюся шпионку. Снял куртку и повесил на крючок. Она полоскала что-то в ванной и приветливо помахала ему рукой.

— Привет!

— Привет, любимая, — нежно ответил ей.

Он смотрел, как она стоит возле ванны в короткой красной сорочке, которую специально купил для нее, и, не отрывая глаз от любимой женщины, нагнулся, чтобы снять ботинки. Но в этот момент сорочка поднялась выше допустимой ватерлинии. Он не стал снимать ботинки. Секс-бомба сработала…

— Сегодня наша Таня с мужем в гости зовут, — сообщила жена Андрею Михайловичу.

Андрей Михайлович довольно посмотрел на жену. В гости он ходить любил, ну а к дочери с зятем — это и святое дело.

Зятя он почитал как за родного сына, никогда с ним в отличие от своей жены Тамары не ссорился. Как бы там ни было — мужчины друг с другом всегда общий язык найдут. Зять Сергей был человеком открытым, любил веселиться на праздниках, всегда заготавливал кучу тостов-притчей, одну другой смешнее, и они возвращались всегда в хорошем настроении.

Сидя за праздничным столом, тесть довольно шлёпал по спине зятя после каждой его шутки.

— А что Фёдоровы не пришли? Они же на все праздники к вам приходят, — поинтересовался у зятя Андрей Михайлович, когда уже вышли из-за стола на кухню и закуривали сигареты.

— Понимаешь батя, как бы тебе объяснить. Собирались мы на даче у Ершовых. Компания большая была. Мясо на шашлыки все принесли. В общем, как говорят — сложились, да всё на общий стол. Фёдоровы чуть позже подошли. Я, как всегда, за тамаду числился. С каждой рюмочкой всем веселее и веселее, только Фёдоровы мрачнее и мрачнее. Я никак толком не мог понять, что же происходит. Через час неожиданно они собрались и ушли. Танька их догнала и спросила, на что они обиделись…

— Ну и на что?

— Они, видите ли, водку очень дорогую купили, а предупредить забыли, что бы я им отдельно из их бутылки наливал… не выдержала душа, смотреть как утекает их драгоценная жидкость…

Тесть потерял дар речи, долго смотрел на зятя, задумался. В голове у него зазвучали слова любимой песни, и он вполголоса пропел их зятю:

— Устарело, получается, — улыбнулся зять.

— Вот дерьмократы! — в сердцах воскликнул, Андрей Михайлович.

— Ты про кого это?

— Довели страну до ручки! При Брежневе в магазине всегда водка по одной цене была и сам он простую «Столичную» предпочитал, а тут… Да ладно, пойдем за стол; и ты знаешь — после того, что ты мне рассказал — я теперь по другому воспринимаю старый лозунг: «Народ и партия — едины»…

Лето. Вечер, который приносил хоть немного прохлады. Олег, поставив машину в гараж, ехал в душном автобусе. Неожиданно кто-то схватил его за локоть двумя руками. Обернулся. Наталья… Как всегда — счастливый взгляд при виде его.

— Привет, Олег!

— Привет, домой едешь?

— Да, к матери ездила.

— Рад тебя видеть. Выйду с тобой на твоей остановке, провожу и поговорим.

Не спеша, провожая до дома, болтая о себе, да об общих знакомых, поинтересовался:

— Как жизнь-то? Все со своим алкашом живешь?

— Да… живу… уже лет восемь как в разных комнатах…

— Разбежались бы давно.

— У тебя все так просто… а я не хочу одинокой разведенкой жить, пусть хоть так…

Олег работал когда-то вместе с ней в одном отделе, и потом никак не мог понять, почему она оставила в его душе довольно глубокий след, хотя он никогда её не любил, и кроме дружеских чувств ничего не испытывал. Между ними можно сказать почти ничего не было… почти… да и давно это было — лет десять назад.

…Татьяну перевозили всей работой. Коллеги-мужчины таскали диваны, шкафы на девятый этаж. Женщины готовили на кухне, ведь новоселье в четырехкомнатной квартире как-никак большой праздник. День был будний, все хотели посидеть «по чуть-чуть», но не получилось. Значительная часть сотрудников оказалась не в состоянии передвигаться, после предложенной хозяйкой «на посошок» трехлитровой банки домашнего коньяка. Олег тоже оказался нестойким и упал в маленькой комнате. Остальных как могли, разместили среди кульков и коробок в большой.

Утром всем надо было вставать и хозяйка, кое-как растормошив свой ничего не соображающий коллектив, накормив вчерашними оставшимися блюдами, повела помятых мужчин и женщин на работу. Все было бы ничего, но, как назло, никто не догадался заглянуть в дальнюю маленькую комнату, где на полу спал еще мертвецким сном Олег, а на подростковой кровати таким же сном спала экономист из планового отдела Наташа.

Дверь захлопнулась, провернулся ключ, коллектив нестройной толпой, некоторые еще при этом пошатывались, направился на остановку. На производстве после того, как приступили к своим обязанностям, заметили что Натальи и Олега среди них нет, но никто ничего не помнил. Да вдобавок с утра звонила разъяренная жена Олега, трубку при этом брала Татьяна и толком ей тоже ничего не могла сказать. Сообщить страшную для его ревнивой жены новость она побоялась.

Тем временем Олег уже проснулся, посмотрел удивленно на спящую Наташу, потом на часы.

— Наташа вставай! Проспали на работу!

Быстро вскочили, оделись и уже хотели выйти… но дверь оказалась запертой, и ключей не было.

— Вот тебе на… — хихикнула Наташа.

Олег почесал затылок, ситуация складывалась несомненно драматическая: мало того не могут попасть на работу, вдобавок телефон здесь еще не провели. Дома жена явно рвет и мечет, а по части устраивать скандалы на почве ревности он не знал ей равных.

— Да… придется до вечера сидеть, пока Танька не придет. Как же так — они пошли и нас не заметили? — удрученно вздохнул Олег.

Пришлось возвращаться в комнату. Наташа села на кровать, Олег открыл окно и достал сигареты. Затянувшись, стал смотреть на осеннюю улицу, изредка оборачиваясь в сторону Наташи. Они работали вместе уже давно, но на работе почти никогда не общались. И если приходилось, то чисто по служебным обязанностям. «Мышь серая» — про себя отмечал ее. Она была действительно неприметной и некрасивой, даже косметика не делала ее ярче. Наташа была его старше лет на шесть, из ее жизни он знал, что у нее есть сын и муж — горький пьяница, вечно его увольняли и потом болтался по полгода, не торопясь куда-то устраиваться.