Марк Хелприн - Письма с «Саманты»

Помощник предлагает продать ее египтянам. Но мне не хочется заходить ради этого в порт, потому что те два арестанта тогда окажутся победителями и в своих глазах, и во мнении многих других. К тому же, мы не торговцы животными. Если она покинет нас в море, эффект от ее присутствия будет сведен на нет, дисциплина восстановится и я смогу уничтожить эти свои письма, хотя все, о чем шла речь, в краткой форме занесено в судовой журнал. Я велел не кормить ее, но матросы бросают ей объедки. Мне необходимо показать, кто на судне хозяин, причем как можно скорее.

Преданный Вам

Самсон Лоу

30 августа 1909 г., 15° 49΄ 30΄΄ с. ш.,

41° 5΄ 32΄΄ в. д.

Красное море, близ Массавы

Уважаемый сэр!

Меня свалил приступ головной боли. Раньше подобного никогда не случалось. Мою голову так распирает изнутри, что она, похоже, вот-вот лопнет. Я не могу ровно стоять на ногах: меня шатает, в глазах мутится. Утомительную задачу пройти Красное море я доверил помощнику, а сам удалился в каюту, сославшись на упадок сил от зноя. Я неоднократно бывал в Красном море, но прежде ни разу не думал, что здешняя жара может иметь роковые последствия. Мы всегда как-то да справлялись. Горы Хиджаза на востоке настолько грозны и суровы, что я видел, как моряки отворачиваются от них в страхе.

Обезьяна тоже страдает от жары. Она кажется апатичной и заброшенной. Ее новизна, образно говоря, выгорела на солнце, и теперь никто не обращает на нее внимания. Она не уходит вниз, проводя большую часть дня под парусиновым навесом, и как будто все время что-то медленно пережевывает, хотя во рту у нее ничего нет. Палуба раскалена, свет так ярок и безжалостен, что режет глаза. Я снял с ее защитников оковы и вновь поставил их на жалованье. Этим я завоевал симпатии экипажа, который больше не расколот на партии. Никто уже не думает об обезьяне. Но я не хочу возвращения недавних неприятностей и твердо решил сбросить ее в море. Там, где она была взята на борт, сильное течение вынесло бы ее в открытый океан. Здесь же она по крайней мере сможет добраться до суши, хотя более унылого и бесплодного побережья не найти на всем белом свете. Но кому пришло бы в голову, что ей удастся уцелеть в тайфуне? Она и так пережила отпущенный ей срок. Угодить в вихрь, вознестись с немыслимой скоростью на целые мили над землей, где не бывал ни один человек, а потом низвергнуться в море — это смертный приговор. Если она перенесла такое, возможно, ей окажется нипочем и арабская пустыня.

Она не выглядит ни грустной, ни свирепой. Она похожа на старика, равнодушного к миру. В последние два дня она стала подвергаться издевательствам и даже побоям. Я велел прекратить это, но и сейчас кто-нибудь нет-нет да и кинет в нее гвоздем или деревяшкой. Скоро мы от нее освободимся.

Вчера мы сошлись борт о борт с другим британским кораблем, «Стоунпулом» из «Дач экспресс лайн». Увидев обезьяну, они стали нам завидовать. Что это, спросил их капитан, потрясенный ее мастью. Я ответил, что это мадагаскарская обезьяна, которую мы выловили в море, и предложил им забрать ее, объяснив, что она ручная, как собака. Поначалу они заинтересовались. Матросы закричали, прося капитана согласиться, но он отклонил мое предложение, покачав головой и взглянув мне в глаза с таким видом, будто смеялся надо мной. У меня вырвалось проклятие, и я ушел вниз, даже не помахав ему на прощанье.

Голова болит. Я вынужден остановиться. Завтра на рассвете я ее вышвырну.

Преданный Вам

Самсон Лоу

3 сентября 1909 г.

Суэцкий канал

Уважаемый сэр!

Позавчера утром я вышел на палубу, едва рассвело. Обезьяна сидела на главном люке и не отрывала от меня глаз с того самого момента, как я ее увидел. Я подошел к ней и протянул руку, но она не взяла ее, как обычно. Я схватил ее за запястье, однако она отняла его. Тем не менее, я успел поймать ее за другое запястье и стащил с люка. Она не оскалилась, а завизжала. Разбуженные ее визгом, многие члены команды вышли на палубу или встали на трапах и молча наблюдали за нами.

Она упиралась, но я подтащил ее к борту. Когда я взял ее за другую руку, чтобы столкнуть вниз, она обнажила зубы и издала душераздирающий вопль. Все снова испугались — зубы у нее, должно быть, дюймов шести в длину.

Она хотела укусить меня этими зубами, и мне оставалось только одно — вцепиться ей в горло. При этом я вынужден был освободить ей руки. Она схватила меня за бока. Я чувствовал ее ладони у себя на ребрах. Мне пришлось терпеть это жуткое ощущение, чтобы не отпускать глотку. Ни один человек не приблизился к нам. Она визжала и завывала. Ее глаза налились кровью. Чтобы покончить с этим ужасом, я сдавил ей шею еще сильнее. Я так напрягся, что тоже невольно оскалил зубы и издавал звуки, подобные тем, которые издавала она. Потом она схватила за горло меня, словно желая отплатить мне той же монетой, но я уже занял более выгодное внутреннее положение и, несмотря на гигантскую силу своей соперницы, сумел ослабить ее хватку, просто приподняв ей руки локтями. И все-таки я чуть не погиб. Однако я начал душить ее гораздо раньше, и это сыграло свою роль. Мы не меняли позы несколько долгих минут, обливаясь потом, но наконец ее руки упали, а по телу прошла судорога. В ярости я бросил ее за шею в море, где она тут же утонула.

Некоторые моряки стали говорить о ней так, словно она заслуживает причисления к лику святых. Другие считают ее воплощением зла. Я собрал их всех, когда берега начали сужаться, предвещая вхождение в канал, и поверхность воды сделалась белой и тихой. Я постарался высказать свое мнение как можно яснее, ибо годы командования и жизнь, проведенная в море, научили меня многому. Так что я был уверен в своей правоте.

Она не символ. Она не олицетворяет собой ни невинности, ни зла. В ее появлении и уходе нет ни урока, ни притчи. Взяв ее на корабль, я не был прав или неправ (хотя и нарушил принятые установления), и то же самое относится к моим дальнейшим действиям. Мы должны плыть дальше и выполнять свои обязанности. Она не есть аллегория человека или людей. За ней не кроется ничего. Она была обезьяной, жилистой и длиннорукой, со скудными проблесками разума. Она появилась на борту, и теперь ее нет.

Преданный Вам

Самсон Лоу

Перевод Владимира Бабкова .

Арабское название мыса Гвардафуй.