Тим Дорси - Не будите спящего спинорога

— Нет. Я читаю Откровение, — сказал Махоуни. — И все сбывается. Мы подходим к Концу. Знаки повсюду вокруг нас. Гоги и Магоги. Бесеребренное общество. Скоро начнут татуировать штрих-код на яйцах…

— Я в этот день не приду на работу, возьму больничный…

— …Яростная битва между Христом и Антихристом. Семиглазые твари. Кровь Агнца. Демоны и архангелы сражаются в небе. Людей, заново рожденных, возносят на небеса прямо из машин, отчего машины едут даже лучше. И, наконец, наступает полный Армагеддон.

— Я не знал, что ты религиозен.

— Я и не религиозен. Я ожидаю крупную проблему для органов охраны правопорядка. Мы еле справляемся даже с толпами на Пиратском фестивале Гаспарильи.

— Армагеддон, — покачал головой сержант. — Вот уж когда не дождешься резерва.

— Зато многих повысят в чине прямо на поле боя, — сказал Махоуни. — Так почему не меня?

Радио в машине Махоуни закаркало. Махоуни просунул руку в окно и взял микрофон.

— Слушаю.

— Ах ты сукин сын! — сказал лейтенант Ингерсол. — Где ты?

— Я…

— Не важно! Я знаю, ты ищешь Сержа. Немедленно займись делом Макгро! Они только что ограбили Флоридский национальный банк в Клируотере. Эд Макгро убит.

— Клируотер совсем близко от Тампы, — ответил Махоуни. — Дайте мне предупредить Дэйвенпортов!

— Мы уже совсем рядом, — сказал Ингерсол. — Еще немного, и силок затянется. А теперь заканчивай возню с Сержем и дуй в банк.

— Сэр, я надеюсь, что смогу найти и Сержа, и Макгро…

— И не думай! — закричал Ингерсол.

— Лейтенант, на линии помехи!

— …Махоуни, ты спятил!..

Махоуни переключил радио на легкий джаз.

В темноте моргали четыре пары глаз. Полночь в пруду. Ни звука, если не считать пения сверчков и лягушек.

— Я полагала, что к этому времени нас уже давно спасут, — сказала Эвника. — Прошло пять дней.

— Никто не приедет! — воскликнула Эдит.

— Они нас не видят, — добавила Этель. — Нас скрывают растения.

Команда Э все это время жила на содержимом четырех сумочек, и пол машины был завален обертками от всевозможных таблеток, пастилок, жевательной резинки, вафель, конфеток и капель от кашля. Из шляпы-дождевика они соорудили воронку и собирали утреннюю росу в кружку с надписью «Лучшая бабушка в мире». Внутри «бьюика» было жарко и сыро, и подружки разделись до белья.

На берегу пруда расположилась компания забулдыг. Каждый вечер подружки слышали в отдалении пьяные вопли и пытались им посигналить, однако клаксон не работал.

— Слушайте! — сказала Эвника. — Опять они.

— Помогите! Помогите! — закричала Этель.

— Тебя не слышно.

— Как по-вашему, сколько мы продержимся? — спросила Эдит, слизывая мятный клей с почтовой марки.

— Ты не поверишь, — ответила ей Эвника. — Миссис Натофски пролежала в душе со сломанным бедром девять дней, прежде чем ее нашли.

— Нашли живой?

— Мертвой.

— Прекрасно, — сказала Эдит. — Спасибо за приятную новость, мисс Солнечный Зайчик…

— Но восемь дней она протянула.

Эдит обратила внимание, что Эдна молчит.

— Что у тебя во рту?

— Ничего.

— Что-то есть!

— Нет!

— Хватай ее!

Эвника и Этель переползли через передние сиденья и присоединились к Эдит. Та уже скрутила Эдне левую руку и завела за спину.

— Пус-с-ти! Больно!

— Проверьте рот! — присказала Эдит.

Эдна сжала челюсти. Эвника и Этель раскрыли ей пальцами губы, однако со стиснутыми зубами ничего поделать не могли. Эдит замахнулась кулаком и погрузила его Эдне в живот.

— А-а-а-а! — заорала Эдна. Перед остальными на секунду промелькнул крошечный белый овал и исчез в гортани.

— «Тик-Так!» — закричала Эдит. — У нее есть «Тик-Так»!

Три женщины набросились на сумку Эдны и нашли тайник в подкладке. Пластмассовый контейнер, в котором осталось три горошины.

— Нет! — закричала Эдна. — Я умру!

— Выживают сильнейшие, — сказала Эдит, и все трое сжевали свои «тик-таки».

Эдит нащупала в подкладке что-то еще и медленно вытащила очень длинную упаковку презервативов.

— Девушка, вы живете в мире фантазий.

— Оттого что ты вечно ноешь…

Они начали драться.

— Перестаньте! — прикрикнула Эвника. — Нужно экономить силы.

Эдит прочистила горло.

— Наверное, сейчас не время поднимать эту тему, но вряд ли лучшее время представится. В подобных ситуациях этот вопрос рано или поздно все равно возникает. А сейчас скорее поздно, чем рано.

— Какой вопрос?

— Каннибализм. Какие будут предложения?

— Заткнуться, — сказала Эдна.

— Я серьезно. Это практическая необходимость.

— Нам до нее еще долго.

— Не так долго, как ты думаешь.

— Не уверена, что захочу в этом участвовать, — сказала Этель. — Мне не позволяет вера.

— Ты еврейка. Тебе нельзя есть свинину, и только.

— По-моему, это будет немного хуже, — возразила Этель.

— А мне кажется, дело в другом, — сказала Эдит.

— В чем же? — спросила Этель.

— Я поняла. Ты нами брезгуешь.

— Что?!

— Да, теперь все становится явным. Избранный народ…

— Ты рехнулась!

— Этель права, — заметила Эвника. — Ты сходишь с ума.

— Нет, нет, нет! — закричала Эдит. — Я точно знаю, что говорю. Все с ней ясно.

— Ушам не могу поверить! — возмутилась Этель. — Ты злишься потому, что я не хочу тебя есть?!

— Послушай, — сказала Эдна, — если так тебе будет легче, давай съем я.

— Ты пресвитерианка, — кивнула Эдит, — тебе все можно.

— Что-то я перехотела говорить на эту тему, — посетовала Этель.

— А я нет! — огрызнулась Эдит.

— Этель, ради бога, скажи ей, что будешь ее есть.

— Я жду! — заявила Эдит.

— Более глупого разговора я еще не слышала! — сказала Этель.

— Вот почему я хочу, чтобы он закончился, — сказала Эвника. — Просто успокой ее, и сменим тему.

— Бред какой-то!

— Скажи! Ну давай! Она на вкус как курица. — Эвника хлопнула в ладоши. — Поехали. Мясо гоя — другое белое мясо.

— Безумие…

— Я жду!

— Ладно, ладно, я тебя съем.

— А фиг тебе!

В камышах что-то зашуршало.

— Что это? — спросила Этель.

— Лось? — предположила Эвника.

Сквозь высокий густой камыш прорвались две черные фигуры и упали на машину. На ветровом стекле начался бой Христа и Антихриста.

— Мы спасены! — воскликнула Эдит.

Мужчины дергали друг друга за волосы и пытались выдавить глаза. Потом скатились с машины и упали в болотную воду. Четыре женщины смотрели, как в лунном свете камыши трясутся все дальше и дальше от машины. Наконец воцарилась прежняя тишина.

— Черт.

X. Амброз Таррингтон-третий проснулся на следующее утро от того, что перед его окном дятел долбил клювом высохшую пальму. Амброз еще не знал, что в этот день его жизнь навсегда изменится. Вскоре о нем сообщат в новостях по всей стране, а потом на шоу «Сегодня» торжественно женят.