Виктор Вайнерман - Рассказы

— Что это? — спрашиваю я Ромку, когда его мама уходит, оставив на «столике» солонку и пару вилок.

— Как что? Грузди! Ты что, не пробовал? Ешь! Знаешь, как вкусно!

Ромка подцепляет гриб вилкой, подхватывает хлебом тягучий зеленоватый рассол и отправляет всё это в рот. У меня тошнота подступает к горлу — вспоминается Вася Белоусов.

Такой замечательный сегодня урок физкультуры! Мы бегали на шестьдесят метров, и я пришёл к финишу третьим! Весь класс остался позади! Те, кто пришёл первым, выше меня ростом и занимаются лёгкой атлетикой уже год. Так что они не считаются! Ромка прибежал тоже после меня. Довольный собой, я долго ещё кручусь на школьном стадионе, забираюсь на брусья, пытаюсь с места прыгнуть в яму с песком дальше других. Так увлёкся, что не заметил, как остался один на площадке. Надо торопиться. Ведь физра — последний урок, а мы занимаемся в третью смену. Скоро вечер. Пора домой.

Захожу в класс — и ничего не могу понять. Вещи, ранцы лежат у всех на партах. Ребята сидят. Никто не переодевается. Лица у всех какие-то вытянутые. Я направляюсь на своё место и вдруг вижу, что у доски стоит Рома. Рядом с ним Валентина Митрофановна. Она просит меня подойти. Рома криво улыбается, косится на пол. Валентина Митрофановна ставит меня с другого конца доски.

— Ребята! — начинает она. — Роман попросил меня собрать совет класса прямо сейчас. И я с ним согласилась. Нам надо срочно обсудить поведение вашего товарища. Рома! Сядь на место.

— Скажите, дети, — Валентина Митрофановна величаво вошла в проход между рядами, дошла почти до последней парты. Помедлила и повернулась лицом к доске. Я почему-то разглядывал её мясистые пальцы, сцепленные в замок перед грудью.

— Скажите, сколько раз мы с вами обсуждали в классе, как надо вести себя в гостях! Сколько раз родители объясняли вам правила поведения! И что же?! Вот, посмотрите на него! Ваш товарищ, Игорь, пришёл к Роме в гости и не разулся у порога, прошёл в грязной обуви прямо в квартиру!!! — учительница возвысила голос. — Ромина мама работает на заводе, устаёт. Целыми днями гнёт спину. Приходит домой, едва успевает вымыть полы, как тут приходит Игорь и приносит на своих ботинках грязь с улицы!.. Разве может так поступать мальчик из интеллигентной семьи!.. И вот ещё что… — Валентина Митрофановна делает шаг вперёд, понижает голос, внятно выговаривая каждое слово:

— Игорёк… Тебя дома не кормят? Почему ты всё время просишь у Ромы, чтобы тебя накормили?…

Влажная спортивная майка стала ледяной. Она прилипла к спине, как отвратительная лягушка. Расстояние от доски до первой парты стремительно увеличилось. Валентина Митрофановна, и без того довольно крупная женщина, выросла, превратилась в великаншу. Ребята, с которыми я только что носился по стадиону, смотрят на меня с брезгливым прищуром. Пол уходит из-под ног, глаза застилают слёзы. Чуть ниже горла стало так больно — жжёт, и давит, и крутит… Стыдно! Я мучительно пытаюсь вспомнить, когда же не разулся у Ромы в гостях. Да ведь я разуваюсь ещё на лестнице. И когда я у него просил. Уж не эти ли сопливые грузди?.. Как же так… Ромка! Ромка! Ты же мой друг!!!

Дверь класса открылась, и возник мой папа. Он обычно забирает меня из школы. На этот раз что-то долго его не было… Папа тут же оценил обстановку. Не говоря ни слова, прошёл к моей парте, сгрёб вещи, взял меня за руку и вывел в коридор…

Наша школа стоит на небольшом холме, как маленький замок. Прямо перед ней раскинулись три большие поляны, обрамлённые кустарником. Папа не ведёт меня через поляны — ночью прошёл дождь и поэтому сыро. Мы идём по асфальтовой дорожке вокруг одной поляны, потом другой. Я постепенно прихожу в себя. Становится холодно, хочется снять кеды, переодеться. Папа садит меня на скамейку, крепко обнимает за плечи:

— Наплюй. Всё пройдёт. Запомни, Игорёк, все друзья — до первого телеграфного столба…

Я хлюпаю носом и с недоумением смотрю на папу. При чём тут столбы?..

Ромка задружился с пацанами. Первое время после того «совета класса» они часто поджидали меня на тех полянах. Он никогда не приходил один — их всегда было как минимум трое.

А недавно мать перевела его в другую школу. Нет, он ничего криминального не совершил. Просто его родители работают на заводе, а та школа готовит рабочих. Вот Ромку от нас и забрали.

Потом мои родители получили квартиру в новом микрорайоне в другом конце города, и я тоже перевёлся… Спустя много лет я узнал, что Ромка после восьмого класса ушёл из школы, выучился на бас-гитариста, играл в каком-то ВИА. ..

Теперь-то я всё знаю про телеграфные столбы.

Полина Тимофеевна смотрит в окно поверх очков и не видит ни серого дня, ни серых деревьев. Ни зелёные бока «Москвича», с которых падающая серятина соскальзывает не задерживаясь, ни попугайные цвета ткани на манекенах в витрине магазина напротив, ни красные огни герани, украшающей подоконник, не расцвечивают день в иные краски.

Впрочем, даже если на небе не наблюдалось ни облачка и всё было залито солнечным светом, а от мира веяло беспечностью, для Полины Тимофеевны сегодняшний день всё равно остался бы серым и безрадостным. Сегодня Полина Тимофеевна подала директору школы заявление об увольнении в связи с уходом на пенсию.

Семён Захарович, конечно, станет уговаривать. Просить повременить, а то и вообще не увольняться. В крайнем случае, отыскать компромисс. Чтобы не поддаться на уговоры, нужно вовремя отвлечь совесть чем-нибудь иным. Не сосредоточиваться. Не вникать в его логику, а подобрать точные слова, чтобы настоять на необходимости уйти именно сейчас, посреди учебного года. В глазах коллег по работе её поступок, наверно, выглядит предательством. Они-то продолжают работать, хотя большинству давно пора на покой.

Где же набраться уверенности для ответственного разговора, когда сама себе не веришь. Когда знаешь, что не так надо. Не по-людски это, не по-человечески. Бежит ведь, как будто на пожар! Или с пожара?.. Неужели ей так плохо, что не может дождаться лета? Значит, все её звания, заслуженный авторитет среди педагогического коллектива и начальства — всё лишь стремление к показухе? Стало быть, неправда, особенно обидная, потому что неправда касается тонких сторон души, высоких материй? И детям, получается, лгала столько лет, раскрывая им на примерах из классики суть добра и зла, порядочности, нравственности, искренности, уважения и любви к людям.

Да, к ней приходили для обмена опытом учителя из других школ. Её ставили в пример. Любой комиссии достаточно было побывать у неё на открытом уроке — и школа по уровню подготовки педагогов как минимум на следующий учебный год выходила в образцовые… Как объяснить, как? Ведь не карьеру делала в школе. Никогда не тщеславилась ни перед старшими, ни тем более перед молодыми учителями, что у неё лучше, чем у других, получился урок, что заметили, отличили… Наивная! За столько лет и в самых кошмарных снах представить себе не могла, что кто-то когда-нибудь сможет с ней так… Неужели изо дня в день, из года в год открывала им душу, вынимала каждое слово из самого сердца, для чего? Чтобы однажды походя, одним движением взять и перечеркнуть?.. Может быть, всё-таки она не права и надо перетерпеть? Не устыдится ли своего решения, не покажется ли оно ей эгоистичным, неинтеллигентным? Да и кому отдадут её учебные часы? Кем заменят в классном руководстве? Ведь столько проблем возникнет. И всё из-за того, что такая чувствительная.