Воле Шойинка - Интерпретаторы

Затем последовало неизбежное.

Вождь Винсала в самом лучшем расположении духа пожаловал к нему в отель «Эксцельсиор». Когда Саго спустился вниз, вождь уже восседал в глубоком кресле. Саго сделал вид, что не узнает Винсалу, которого это лишь позабавило.

— Ха-ха-ха, так вы — Саго. Садитесь, садитесь сюда. Что это вы вдруг меня не узнали?

— Простите. Видите ли, я только что вернулся в Нигерию.

— Ха-ха-ха, вижу. Все ваши манеры и поведение показывают, что вы человек молодой, отчаянный и несведущий, ха-ха-ха.

— Не понимаю.

— Поймете, поймете. Я вам напомню. Вы были нашим собеседуемым позавчера утром.

— Кем, простите?

— Нашим собеседуемым, Я член редсовета, на который вы пришли по нашему объявлению. — Он поднял свой пустой стакан. — Кстати, я пью шнапс.

Саго извинился и подозвал официанта.

— По утрам я пью виски, вечером — шнапс. Весь день я не пью ничего, я сплю, ха-ха-ха.

Саго терпеливо ждал.

— Так вот, теперь, надо сказать прямо, мы познакомились. Тогда утром вы вели себя как скверный мальчишка. Очень скверный. Но так ведут себя все мальчишки по возвращении на родину. Откуда вы — из Англии или Америки? Не важно откуда — у всех у вас фанаберия. — Он огляделся и зацокал языком. — Гм, ваш отец, видно, богач, если вы живете в такой гостинице.

— Да, он миллионер.

— Да ну? Я и не знал, что в Нигерии есть миллионеры.

— Он не афиширует свое богатство.

— Это мудро. Это чрезвычайно мудро. И то, что вы хотите работать, тоже чрезвычайно мудро. Молодой человек должен не зависеть от отца, а идти своим путем.

Пока лакей не принес шнапс, Саго приходилось выслушивать все эти пошлости, не имеющие отношения к делу. Шнапс оживил Винсалу, и Саго стало ясно, к чему он клонит.

— Я человек прямой, мистер Саго. Я люблю, чтобы пробивная молодежь получала свое. К несчастью, все на свете сложнее, чем хотелось бы. Вы сами видели несметные толпы людей, которые приходили наниматься в газету.

— Разве их было много?

— О да. Особенно вчера. Разумеется, после независимости мы вышвырнули всех белых, но это было давно. Раньше диплом что-то значил, а теперь у всех есть дипломы. Диплому цена два пенса, вот все и бросаются на любую вакансию. Диплом перестал быть паспортом — Он был великим знатоком своего дела, и Саго даже не заметил, как вождь подмигнул официанту и получил очередную порцию шнапса. — В общем, дело в следующем. Вы сами знаете, что для работы в газете у вас нет опыта. Редактор сказал нам, что вы по образованию этот самый... не то строитель, не то землемер... что-то в этом роде.

И он умолк, это было испытание собеседника, пауза, позволяющая ему понять свою профессиональную непригодность. Откуда он вбил себе в голову, что я землемер?.. Саго пожал плечами. Впрочем, это ничего не значит.

— И не следует забывать, что вы глубоко оскорбили редсовет, особенно нашего председателя. Однако... гм... все еще можно исправить... Да, это еще в ваших силах. Вы меня поняли?

Винсала потребовал еще шнапса, растопырил ручищи и осклабился:

— Ты будешь вести себя как послушный сын?

— Сколько?

— Видите ли, нас четверо... Если бы речь шла только обо мне...

— Сколько?

Смеясь, Винсала опрокинул стаканчик.

— Англичане не сделали вас дипломатом. Вы режете напрямик, как американец. Я сам прямой человек. Я, знаете, больше люблю американцев. Англичанин хитрый: и так, и сяк — дипломатия, он куда вреднее, даже когда говорит «да» или «нет», ха-ха-ха. Я люблю прямых людей. Такой уж я человек.

Саго, как и некоторые другие представители его поколения, не переносил запаха касторки, и сейчас, когда она соединилась со шнапсом, ему стало отменно дурно. Может быть, шнапс — тайна жизни нестареющих стариков с притоков Нигера и единственное средство от болотного ревматизма, но что касается Саго, каждый раз, когда Винсала чмокал губами, его тянуло к рвоте.

— Скажите прямо: сколько?

Винсала перестал облизывать хмельные губы и перешел к делу:

— Так как вы новичок, мы возьмем с вас на выпивку. Скажем... пятьдесят фунтов.

Существовало много способов подразнить вождя, вселить в него надежду, подобную слюне на старческом подбородке, и Саго перебрал и отверг их один за другим, пока наконец испарения шнапса не одержали победу.

— Допустим... допустим, я скажу вам, что пятнадцать минут назад мне звонил главный редактор и сказал, что место мне обеспечено?

Винсала раскис, и самоуверенность его растаяла. Или это только казалось? Вполне вероятно, все было игрой. Действительно, Винсала вдруг стал тем Винсалой, который гонялся за телефонисткой; секунд шестьдесят он громко хохотал, откинувшись в кресле.

— Мой мальчик, не надо испытывать старших. Когда теленок отбивается от антилопы, сперва надо взглянуть, а нет ли в кустах папаши леопарда. Я открою вам секрет, и, если захотите, сможете убедиться, кто из нас выиграл. В понедельник главный редактор позвонит вам и скажет, что совет отверг вашу кандидатуру. Видите ли, последнее слово всегда за нами. Неужели вы думаете, что прежде, чем ехать сюда, я не переговорил с Нвабузором? Я знал, что он вам позвонит. Работа — ваша, но вам надо на ней закрепиться.

На этот раз Саго так внимательно следил за лицом собеседника, что уловил подмигивание официанту. Лакей в зеленом жилете, по-видимому, настолько хорошо понимал вождя, что прореагировал чуть ли не раньше, чем тот подал знак. Вновь Саго был в замешательстве; он сознавал, что перехитрить Винсалу непросто. Но он уже не мог переносить духа касторки, исходившего от Винсалы, и встал, когда приблизился официант.

— Посмотрю, что у меня есть в номере.

— Это благоразумно. Когда санитарный инспектор заглядывает под кровать, он ищет орешки кола, а не личинки москитов.

Запах новой порции шнапса ускорил шаги Саго, и ему захотелось положить в рот ядовитую корку лимона.

Саго вышел на балкон и набрал полную грудь морского воздуха. Смеркалось, и уличные фонари только начинали мерцать от вечной борьбы с неведомой силой. Так будет продолжаться, наверно, полночи, пока дежурный механик не найдет причину неполадки и не выключит сеть, погрузив улицы во мрак на месяц или больше.

Длинный американский автомобиль стоял почти под балконом. Что-то знакомое, более чем знакомое было в его хромированных очертаниях. Пестрые восточные подушки привалены к заднему стеклу — знакомые символы вульгарного изобилия. Саго вспомнил, где он его видел, — «Индепендент вьюпойнт». Выходя из редакции, он пробирался между его бампером и стеной. Вождя Винсалы? Саго всмотрелся в неясную фигуру на заднем сиденье; он подумал, что это шофер; человек спал, уткнувшись носом в грудь. Шапку его нельзя было спутать ни с чьей: треугольный наушник абетиаджи закрывал шею. Сэр Деринола, председатель редсовета.