Андрей Никулин - Я - АЛКАШ

Расчёт мой был верен, мать собиралась уходить. Она пристально на меня посмотрела, но, то ли не учуяла пивного запаха, то ли, проигнорировав его, подала мне запечатанный конверт и сказала:

- Вот деньги для адвоката. Я надеюсь, что они к нему попадут, - пристальный взгляд мне в глаза. - Деньги на проезд и сигареты на столе в кухне. Я там котлеты пожарила, поешь. Там много, всем хватит.

- Я не хочу, - я отвернулся, стараясь на неё не дышать.

- Да, ладно, выкобениваться-то. Есть тоже надо, загнёшься ведь так!

- Спасибо. Я съем, - я прошёл к себе в «берлогу», и закрыл за собой дверь.

Ещё немного побурчав, мать ушла, и я остался один в квартире. Я прошёл на кухню, проигнорировав тарелку с котлетами, залез в холодильник и достал красное яблоко. Жена вчера купила, и я слышал, как они с дочерью аппетитно хрумкали. Вот почему-то сладкого и фруктов очень хотелось, но потратить с трудом найденные гроши на тоже яблоко, я позволить себе не мог, а супруга всегда покупала очень мало. Незаметно спереть не получалось. Но сегодня я не утерпел, и всё-таки стащил одно спелое и сочное великолепие. Я проглотил яблоко за один присест вместе с косточками и жёсткой сердцевиной, ужасно хотелось ещё, но фруктов было мало, и я с сожалением закрыл холодильник. Одну котлетку я всё-таки из тарелки взял, я знал, что это мать на свою грошовую пенсию сходила на рынок и купила мяса, чтобы я съел что-нибудь существенное. Жена покупала продукты только себе и дочери. Тёплую, поджаристую котлету я отнёс к себе в комнату и спрятал за телевизором, стоявшим на тумбочке – будет, чем закусить вечером. В том, что будет «что» закусить, я нисколько не сомневался. Я решил немного позаимствовать из денег приготовленных адвокату. Сумма была собрана мелкими купюрами, и потому вероятность, что маман обсчиталась – правда, я также знал, что это невозможно, деньги наверняка были несколько раз пересчитаны – не исключалась, для адвоката, конечно же. Да и что ему какая-то бумажка!

Но когда они будут разбираться насчёт недостачи, наверняка маман спросит, а был ли запечатан конверт, и потому необходим был ещё один конверт. Я прошёл в большую комнату и открыл в стенке ящик, где у жены хранились документы и всякие бумаги. Мне, почему-то казалось, что я видел у неё там конверты. То, что я искал, я не нашёл. Но зато я обнаружил проявленную плёнку от фотоаппарата жены. Плёнка была с дефектом, но всё же на снимках вполне можно было различить компанию мужчин и женщин, находящихся в какой-то квартире во время празднования, за столом одним словом. Сначала кадры были вполне невинного содержания, но потом часть одежды с участников стала пропадать, а в конце плёнки так и вообще мэны были только в трусах, а вумены в трусиках и лифчиках. По улыбающимся пьяным рожам – с трудом, но можно было и это рассмотреть – веселье было грандиозным. Позы были фривольными, а количество бутылок на столе говорило о том, что пьяны все были капитально. Эдакое русское бардельеро. Всё бы ничего, но в одной из раздухарившихся дам я хоть и с трудом, но довольно-таки отчётливо, узнал свою благоверную. Потом после детального рассмотрения, причём не поленился и нашёл материны очки, мною были идентифицированы и другие участники банкета. Правда, через всю плёнку проходила узкая полоса – какой-то дефект или брак, – но рассуждая логически, мне не составило особого труда опознать всю компанию. Конец плёнки был оборван, из чего я сделал вывод, что самые пикантные кадры остались там, на оборванном конце. Нет, вернее, мне хотелось, чтобы так именно и было.

Ещё бы год-полтора назад я, увидав такую плёнку, сразу бы рванул в магазин, позабыв про все дела. Нажрался бы до поросячьего визга, и стал бы ждать жену, чтобы устроить ей допрос с пристрастием. Наверняка бы достал из ящичка в стенке её трусики или бюстгальтер, и, обливаясь пьяными слезами, дрочил бы на эти тряпочки, а залив их спермой, выбросил бы испохабленные вещи в окно. Как не прискорбно, но я это действительно проделывал, и не однократно. Поводы были разнообразные, но в основном все жёнины измены были продуктом воображения моего воспалённого мозга. А потом я бы конечно, не дождавшись её, рванул на рынок и там бы устроил скандал, и даже может быть ударил её на глазах у людей. Да, всё бы так и было.

Но сейчас, сегодня, так не будет. Что-то щёлкнуло во мне после этой эпопеи с ментурой, после этого подвешенного состояния – посадят, не посадят, - что-то во мне повернулось. Я и пил-то как-то по инерции, почти и не напивался, так только поддерживал форму, так сказать.

Я аккуратно свернул плёнку, положил в карман шорт, и продолжил искать конверт. Нашёл я его только в ящиках у своей дочери. Уже у себя в комнате я проделал нехитрые манипуляции с деньгами для адвоката. Почти вся сумма, но уже без двух бумажек, вместо одной – месть за плёнку, перекочевала в другой конверт. Разорванный я не стал выбрасывать в мусорное ведро – моя маман была великим сыщиком, и поэтому нельзя было оставлять такие улики, - а сжёг его в раковине на кухне. Прямо как Штирлиц шифровку. Плёночку я аккуратно спрятал в тумбочке у себя в комнате. Я надеялся, что с помощью этих «весёлых картинок» мне удастся вытянуть с жены энное количество денег. «Эх, а хорошо бы распечатать. Фотографии-то гораздо ценнее будут!» - я улыбнулся, и мысленно похвалил себя за удачную находку.

Часа через три – а за это время я успел сделать небольшую запись в заветную тетрадь, посмотреть по нормальному телевизору своих домочадцев фильм, погладить последние, более-менее приличные брюки и рубашку, побриться впервые за неделю, одеться и наконец доехать до адвокатской конторы, умело обманув кондуктора, и сэкономив на этом несколько монет – я вошёл в кабинет адвоката и вежливо поздоровался со своим спасителем.

- Добрый день, Пётр Ильич, - я лучезарно улыбался.

- Ааа! Вот и товарищ Никулин, пожаловал, - пузатенький, седовласый, в отличном костюме господин адвокат был сама уверенность и респектабельность.

- Вот, это вам, - я протянул конверт с деньгами. Почему-то в голове всплыла фраза из «Приключений Шурика» - «Я вам денежки принёс, за квартиру, за январь…».

- Спасибо, - адвокат небрежно кинул конверт в «кейс» - «Вот спасибо, хорошо, положите на комод…».

- Присаживайся, - адвокат любезно указал мне на стул. - Как дела?

- Вашими молитвами, - я вежливо присел. Этакий послушный мальчик, мать её!

- Больше хулиганить не будешь? – Пётр Ильич продолжал улыбаться. - Выпить не хочешь?

- Нет, благодарю, - я продолжал играть роль, - а насчёт «хулиганить»… Я понял, что мне нельзя нарушать Уголовный Кодекс. Я не по этому делу. Как говорится: «не украсть, не покараулить».

- Ну, вот и славно! – и я понял, что аудиенция окончена. - Большой привет матушке и тётушке! Я им обязательно позвоню.