Коллектив Авторов - Эта гиблая жизнь

Глупенькая школьница сохнет по взрослому мужчине. Смешно, да?

В тот день в воздухе пахло мятой. От слепящих солнечных лучей кружилась голова, птицы пели как обезумевшие. И от неожиданного счастья мне вдруг почему-то захотелось плакать. Я целый день сидела во дворе и дышала солнцем. И только через неделю узнала, что взорвалась атомная станция.

Дальше были страх, паника, беготня и слезы. Мы не могли достать билетов, чтобы выехать из Гомеля, бросались от железнодорожных касс к автобусным, плакали, просили, но нас никто не брал. Яне знала, что происходило в моём организме: что в костях откладывался цезий, что облучалась плоть, я узнала об этом лишь много лет спустя, когда мама, придя от врачей, сказала, что у меня последняя стадия рака.

Что мне делать? Я ведь не очень умная, правда. Я не могу придумать какой-нибудь красивой философии, доказывающей, что смерть – это хорошо. А ещё – я ведь не верю в Бога.

...Бледная, как привидение; девушка со страшными кругами под глазами, одетая в серый больничный халат, сжала мою руку тонкими пальцами, и, криво улыбнувшись, сказала: «Смешно, да?». Она часто так повторяла, пока рассказывала свою историю, но мне почему-то не хотелось смеяться... и что-то жгло глаза. У Оли рак крови, она умрёт через месяц, и это уже не смешно. От её улыбки болезненно саднит в груди и хочется закричать: «Чего ты смеёшься, глупая? Смерть – это же навсегда!». И словно отвечая на мои мысли, она перестала улыбаться и, глядя в окно, медленно сказала: «Умирать – это все-таки очень страшно. Ты напиши об этом. Пожалуйста. Папа прочтёт – узнает. А то он ещё не приезжал ни разу». И провела ладонью во сухим глазам.

Когда мне говорят о Чернобыле, я почему-то не представляю себе грандиозную АЭС, саркофаг и кучи графитовых стержней. Мне не приходят в голову и картины заражённых областей: заколоченные дома, заброшенные лысеющие собаки, всюду запах смерти и тления. Я вижу только умирающую Олю. Она как будто всё время извинялась. Просила прощения зато, что умирает, зато, что жила...

Оля любила маму. Оля любила жизнь.

Глупенькая, как можно любить жизнь в мире, наполненном радионуклидами, в мире, от которого отрёкся даже Бог?

Будь проклята глупость людей, будь проклят Чернобыль!

Эра радиационной беды, начавшаяся для Гомельской области 12 лет назад, с 26 апреля незримо внедрилась в судьбы людей и Белоруссии, значительно ослабив республику. Она продолжается в безвременной потере близких, в неслыханной доселе массовости болезней. И она же, породив великое душевное смятение в сотнях тысяч людей, вознесла напряжение народного духа к высотам, незамечаемым прежде, – зачем всё, Господи?

С этим идут люди в Гомельский Кафедральный Собор, выстроенный в начале прошлого века в честь святых Петра и Павла.Здесь всматриваются они в иконы почти двухсотлетней давности, и своё смятение исповедуют – здесь. И ждут ответа на вопрос: куда идёт больной мир и каждый человек в нём?

Владыка Аристарх был рукоположен в епископы в июле 1990 года. В августе он приехал в Гомель, «...где и погода хорошая, и солнышко светит, но где есть невидимая сила, которая подрывает здоровье людей». Первая его служба среди этих людей пришлась на 19 августа того года: на Преображение Господне.

Чем ближе соприкасаешься с православием, тем чаще встречаешься со смысловой и математической соотнесённостью дат, имён, слов, событий, убеждаясь в извечной взаимосвязи всего сущего – и в строгой неслучайности всего. Но вряд ли нам, людям мирской и греховной жизни, дано верно понять, что именно стоит за этой соотнесённостью. И потому остаётся только остановить своё внимание на видимых исторических созвучиях и совпадениях, которые сами собою складываются в некую очевидную символическую тенденцию.

Начнём с того, что память святого апостола Аристарха Церковь отмечает 28 апреля по новому стилю – едва ли не в самый день чернобыльской трагедии. И в «Житиях всех святых» мы можем прочесть следующее: «Аристарх был сотрудником апостола Павлаи затем епископом в сирийском городе Апамее». Святой Аристарх был замучен в Риме, при Нероне, одновременно со святым Павлом... Мы видим пока явную связь имён, идущую из писания к нашим дням: имени одного из святых апостолов, в честь которых когда-то воздвигнут Гомельский Собор – и имени владыки в современном этом Соборе: Павла – и Аристарха. Служба же владыки в Соборе Петра и Павла, среди новых людей, «меченых Чернобылем», начинается – с праздника (а значит – и с высшей идеи служения) Преображения.

Что же мы увидим дальше, если пойдём по тому же логическому пути, открывающемуся перед нами?

Праздник Пасхиили Воскресения Христова,а также Радоницы– пасхального дня поминовения усопших, ежегодно выпадают на те же весенние дни, в один из которых произошла чернобыльская катастрофа. И в Киево-Печерском Патерике мы находим такие слова: «Силою Воскресения Христоватворили чудеса и воскрешали мёртвых многие апостолы: например, апостол Павел воскресилв Крите умершего сына проконсула Рустика, апостол Петр воскресилТавифу, воскресилумершее дитя на руках плачущей матери...»

Особо же заставляет задуматься одинаковая смысловая сущность слова радиация с двумя другими.

Латинское radiatioозначает сияние, блеск, излучение . Но «Люцифер» (Lucisferre) – повелитель ада, злобный разрушитель жизни, искусственныйподражатель свету животворному,истинному, который есть Бог, – переводится дословно как Носитель света. Ложным путём Люцифер (Сатана) пытается творить чудеса, равные Божеским по видимости, но – гибельные, но – разрушительные для людей и жизни по сути. То есть, Радиация и Люцифер замкнуты в общем смысле своём: Люцифер есть Излучатель, несущий людям искусственный, а не Божественный, разрушительный для них свет или излучение.

Однако, при ближайшем рассмотрении, непостижимым образом тоже самое слово радиацияоказывается однокоренным и односмысловым со словом... Радоница.На русский язык Радоницапереводится как блестящая, просветлённая и означает день, в который отмечают живущие вместе с усопшими радость Воскресения Христова. Воскресение же Христово – залог победы жизни над смертью.

Что же всё это в целом? Ряд исторических воскрешенийПавлом и Петром «силою Воскресения Христова» – апостолами, в честь которых возведён Гомельский Собор почти два века тому назад? Разрушительное, смерть несущее люциферское излучение или радиация – но и саму эту радиациювенчает, залогом будущего воскресения или оживления, однокоренное с радиацией слово Радоница?Что же здесь получается – «...смертию смерть поправ...»?Не смысловая ли это предопределённость того, что само разрушение, сама чёрная гибель, посеянная адской энергией, вырвавшейся наружу, сублимируется ныне, преломляется страданиями новых мучеников в светлое торжество жизни над смертью: в победу над инфернальным злом, над нравственным и физическим саморазрушением цивилизации?... Не избранной ли свыше Белоруссии положено претворять свет ложный, смертоносный, в свет истинный и животворный, воскрешающий мёртвое? Не отсюда ли, от Припяти, территориально – от праматеринской основы славянства, способно пойти оживление того, что распадается, дробится, разлагается, разрушается, умирает? Убелённая страданиями, возвышенная ими до жертвенного, крестного подвига Белая Русь – не она ли теперь всеобщая наша надежда на преображение духовное, а значит, и любое другое – социальное, экономическое, политическое, экологическое и т. д.?