Уве Телькамп - Башня. Истории с затонувшей земли. (Отрывки из романа)

— Но однажды вы уже позволили воспользоваться вашей типографией.

— Синяя книжечка нашего ассириолога, да-да. Но то было развлечение. В вашем же случае речь идет о политике. Выполнить вашу просьбу, значит подставить себя…

— Значит, вы не хотите нам помочь.

— Кому это «нам»?

— Группе людей, для которых нынешняя ситуация не просто повод для размышлений. Которые решились предпринять что-то конкретное.

— …решились… так-так. Во всякой решимости есть нечто прямолинейное, что можно согласовать с принципами моего института. Но почему вы не обратились в какую-нибудь газету, господин Хофман? Газета — лучшая из инстанций, вносящих разнообразие в нашу жизнь. В последнее время публикуется много интересных репортажей, и далеко не все редакторы — твердолобые дураки.

— Господин фон Арбогаст, ни одна газета у нас в стране не напечатает такое воззвание. Вы это знаете не хуже меня.

— А что касается вашего желания поговорить со мной… Почему бы и нет. Вы получили мое письмо? Я уже несколько раз собирался вам позвонить. У Академии, вероятно, много других забот — помимо моего проекта.

— Весьма сожалею.

— Впрочем, господин Хофман, я разделяю многие идеи вашего манифеста. Я подумаю о вашем предложении.

— Гонорар…

Арбогаст улыбнулся;

— Ах, видите ли, господин Хофман, деньги уже давно не щекочут мне нервы. Другое дело — участие в неплохой затее… Кстати, вы, может, слышали, что я увлекаюсь собиранием книг? И что, среди прочего, меня интересует Бир-Браун-Кюммель {60} 60 Многотомное издание «Оперативная хирургия» («Chirurgische Operationslehre»), изданное под редакцией А. Бира, X. Брауна и X. Кюммелля в Лейпциге в 1914 г. и потом многократно переиздававшееся. , счастливым обладателем коего являетесь вы? Как я случайно узнал от вашего зятя, живущего в Итальянском доме. Давайте оба подумаем. Я вас увижу вечером в «Сивиллином дворе»? …Жаль. — Арбогаст поднялся, одернул на себе пунцовый жилет: в это время из горизонтального циферблата настольных часов — за лесом остро отточенных карандашей — выскочила танцовщица, Дюймовочка из слоновой кости, и начала кружиться под звуки вальса.

Маскарад! Вестибюль ресторана «Сивиллин двор» был украшен гирляндами со свисающим серпантином и елочными лампочками; над оконными нишами, для поднятия настроения, развесили пестрые мигающие фонарики; натянутый под потолком транспарант возвещал; «Войди в май танцуя!» Мено предъявил приглашение, вынул из рюкзака свой старый халат зоолога и микроскоп, прошел к гардеробу, где Красная Шапочка повесила его шляпу между двумя «борсалино» {61} 61 «Борсалино» - итальянская фирма, производящая элегантные мужские шляпы; существует с 1857 г. Эшшлораков {62} 62 Прототип Эшшлорака-старшего - Петер Хакс (1928-2003), один из самых известных за рубежом гэдээровских драматургов, который переселился в ГДР из Западной Германии в 1955 г. Он ориентировался на классический («веймарский») период немецкой литературы, казался многим поэтом-аристократом, но в то же время был и остался после падения Стены убежденным сторонником социалистического курса ГДР. . Карлфрида Зиннер-Прист, придворная дама эпохи саксонского барокко, стояла рядом с Альбертом Саломоном (Август Сильный) {63} 63 Речь идет о двух самых влиятельных цензорах старшего поколения - Карлфриде Зиннер-Прист по прозвищу Тайная Советница и Альберте Саломоне, из-за своих велеречивых и хитро составленных отзывов прозванного Слаломоном. В романе они характеризуются так: «Она [Зиннер-Прист. - Т. Б. ] всегда оставалась непредсказуемой, ее мнение в головном ведомстве было весомее всех других, она работала на Угольном острове с незапамятных времен, ее отзывы считались идеологической лакмусовой бумажкой. <���…> Она была тощей и казалась выточенной из дерева, не способной смеяться куклой. <���…> Она признавала как авторитет только Ленина и славилась непредвзятостью суждений. Карандаши втыкала, как японские шпильки, в плохо сидящий на ней парик, что неестественно удлиняло ее лицо, придавая ей сходство с вымершим доисторическим животным. <���…> В свое время она получила поощрительную стипендию от СС. А потом стала узницей Бухенвальда и выжила там»; «Альберт Саломон до 1933 г. работал дизайнером и художником на Мейсенской фарфоровой мануфактуре, после доноса попал сперва в тюрьму при гестапо, а затем в КЦ Заксенхаузен, где пыточный мастер раздробил ему кисти обеих рук. Правую руку, которой прежде он рисовал и писал, ему ампутировали в КЦ». Прототип Карлфриды Зиннер-Прист - Карола Гэртнер-Шолле (1896-1978), главный цензор ГДР, бывшая узница концлагеря. возле телефонных будок «Сивиллиного двора», открывающихся специальным ключом, который можно получить на рецепции, предварительно вписав свое имя в учетную книгу, — и, похоже, возбужденно болтала с группой авторов; Мено узнал среди них Люрера (к несчастью, тоже наряженного Августом Сильным) и Старгорского (в костюме горца: тот в знак приветствия приподнял руку). Главный зал ресторана был залит иссиня-пурпурным светом, который извергался специальными прожекторами для дискотек и рудными прожилками струился по стенам. Альбин Эшшлорак {64} 64 Сын Эшшлорака-старшего, не называемого в романе по имени, известного драматурга. , в костюме ночного дозорного, сидел с потерянным видом (на соседнем стуле его атрибуты — фонарь и рожок) у покрытого белой скатертью стола и издали махнул рукой Мено.

— Ну, Человек-с-микроскопом, что нового в сфере искусства? — с меланхоличным видом воскликнул он; Мено ответил уклончиво, но подчеркнуто дружелюбно.

— Нынешней ночью здесь может стать жарко, — Альбин Эшшлорак пододвинул Мено вазу с шоколадными палочками, но сам так активно продолжал ими лакомиться, что Мено, просто из вежливости, тоже взял один трехгранный батончик, разорвал упаковку с фирменным знаком «Арджента» и бросил ее в вазу.

Облаченные в белое официанты, которых «Сивиллин двор», испытывавший, как и многие другие предприятия, нехватку кадров, похоже, одолжил на этот вечер у Арбогаста (за буфетной стойкой у двери госпожа Альке пока просматривала какую-то верстку), разносили по столам кувшины. Альбин попросил наполнить два бокала красным пенящимся соком:

— Ревень, — сказал он так, будто его лицо еще не решило, принять ли одобрительное или негодующее выражение. — Напитки из Восточного Рима определенно нуждаются в инвентаризации.

«Сивиллин двор» едва ли сам озаботился раздобыванием напитков, он не располагал необходимым для таких празднеств контингентом; напитки были, скорее всего, мичуринской продукцией {65} 65 В романе упоминается кухонный комплекс «Иван В. Мичурин», занимавшийся исключительно снабжением Восточного Рима. или любительским вкладом научных сотрудников института — как, например, этот пунш, приготовленный в лабораториях Арбогаста на Грюнляйте. <���…>