Илья Стогов - Грешники

Бедный директор НИИ сам эту волну, разумеется, не слушал. Он появлялся раз в месяц, закидывал каких-то денег и исчезал. Думаю, он был в шоке от того, что затеял. Таких станций прежде не существовало не только в стране, но даже в мире. Костя Мурзенко как-то поставил жутковатый альбом группы «Coil», отошел покурить и не рассчитал сил. Утром его нашли отдыхающим на диванчике, а «Coil» безостановочно крутился в эфире часов десять.

Вся эта история продолжалась полтора года. Потом документы были наконец оформлены и веселье закончилось. На частоте «Катюши» стало звучать «ЭльдоРадио». Кое-кто из людей, делавших «Катюшу», остался работать на новых хозяев, но музыка там стала звучать, конечно же, совсем другая.

Люди взрослели. На первый план выходили другие ценности. Постепенно становилось понятно: такого, как в начале 1990-х, не будет больше никогда.

Все, что родилось, рано или поздно умрет. Это я понимал прекрасно. Наш клуб существовал уже пять лет. Мы и так успели сделать довольно много. Но когда видишь гибель чего-то родного, все равно чувствуешь боль.

К началу 1996 года от первоначальной команды у нас не осталось почти никого. Люди уходили один за другим. Весной ушел наш техник сцены, а второй техник женился на немке и уехал в Гамбург. Я боялся, что следующим уйдет аппаратчик. Для клуба это означало бы моментальный конец.

В первые годы «TaMtAm’а» к нам ходили все самые нормальные люди в городе. Но теперь мест стало много. Тусовка начала рассредоточиваться. Появились места, удобно расположенные в центре, с барами и кафе. Правда, с более дорогим входом, но зато и с некоторым комфортом. Кое-где стало возможно выступать за деньги. Музыканты к этому быстро привыкли. Теперь, договариваясь о концертах, многие стали заводить разговор об оплате, но мы так и не были к этому готовы. К тому же постоянная угроза милицейской облавы… Ходить к нам продолжали только самые преданные.

Зимой я уехал в Нью-Йорк. Конечно же, я не мог не зайти в легендарный клуб «CBGB» — мекку американского панк-рока. Во многом наш «TaMtAm» был скопирован именно с этого нью-йоркского заведения. Однако в «CBGB» не было и тени того русского ухарства, который был у нас. Здесь прямо возле входа располагался офис клуба с дорогущим компьютером и сотнями компакт-дисков на стеллажах. Рядом сидела всего одна девушка, которая спокойно продавала билеты и ставила печать на руки входящих. И никакого тебе секьюрити и полиции.

В дверях клуба стоял Хилли Кристелл, человек, который основал «CBGB» и, по моим подсчетам, отсидел там двадцать лет. Я живо представил себе картинку: пройдут годы, все успокоится, и я тоже стану неторопливо восседать в дверях чистенького «TaMtAm’а». Впрочем, для этого мне нужно было начинать гораздо раньше, да и двадцать лет наш клуб явно не протянул бы.

Я отдал Хилли Кристеллу несколько демокассет. Слушать их из любопытства у него не было времени. Он спросил, что из всего этого порекомендовал бы лично я? Я ткнул в кассету своей любимой группы «Химера». Хилли поставил ее в магнитофон, послушал полминуты и сказал, что, если бы эта группа была в Нью-Йорке, она могла бы у них выступить.

«Химера» была для меня совершенно особой группой. Они произвели на меня впечатление, еще когда назывались «Депутат Балтики». Солист группы Эдик Старков был настоящей звездой. Я смело могу поставить его в один ряд с Джимом Моррисоном, Игги Попом, Петей Мамоновым и Сашей Башлачевым. Это был очень красивый человек атлетического сложения; совершенно бешеная энергия при полном отсутствии агрессии. Иногда он исчезал на несколько дней, и я волновался, что он может не прийти или опоздает на концерт. Но все это время музыканты группы были спокойны. Они знали, что Эдик появится.

Странно: что связывало всех этих музыкантов в группу? Они совершенно не общались вне репетиций и концертов. При этом каждый из музыкантов был незаменим, а все вместе они добивались такого звука, что напряжение не отпускало меня до конца выступления.

У Эдика был период, когда он очень сильно зависел от наркотиков и совершенно посадил себе печень. Эдик сам делал себе татуировки и покрыл узорами все свое тело. Правда, до спины дотянуться он не мог, и наш билетер Леша выбил ему там четыре четверки. На концертах Эдик надевал кузнечный фартук и выступал, как правило, босиком. Разумеется, Эдик был моим фаворитом. Мне хотелось его баловать, однако льготы, которые он имел, заключались всего-навсего в том, что «Химера» могла играть сколько хотела и когда хотела.

Со своей молодой женой Тосей Эдик стал жить прямо в клубе. Тося была поклонницей Гребенщикова и меня не любила. Я постоянно чувствовал с ее стороны агрессию. Меня это немного обижало, но я смирился. Эдик и Тося поселились на клубной кухне. Это было дико неудобно, но все остальные места были уже заняты.

В клубе жило довольно много людей, которые откуда-то приехали, да так и остались. К клубу большинство из них отношения не имело. Работать или хоть как-то помогать нам эти люди не собирались. Меня это возмущало. Я настаивал, чтобы они хотя бы мыли за собой тарелки. Все равно, приезжая в четверг после трехдневных выходных, мы каждый раз обнаруживали гору грязной посуды.

В те годы пиво можно было купить только в обмен на пустую посуду, и мы копили бутылки, складывали их в ящики. Довольно часто эти ящики у нас воровали. В этой стране принято воровать казенное. Но в данном случае казенное было куплено на мои деньги. В клубе обычно репетировало групп десять. Мне хотелось обеспечить их адекватной аппаратурой. Я специально купил еще одну ударную установку, но никто ни за что не отвечал, и инструменты постоянно ломались или пропадали.

С потерей бутылок и даже инструментов я еще мог смириться, но потом из карманов стали исчезать уже личные вещи. Мне стало совсем противно. Я не хотел садиться с ворами за один стол. Постепенно мы отказались от коллективного питания.

Весной 1996 года появилась возможность организовать для «Химеры» выступление в Германии. Отъезд группы был намечен на 22 апреля.

«Химера» уже ездила на гастроли в Европу. Несколько лет назад швейцарская группа анархистов «Steine Fur Den Frieden» предложила им совместный тур. В эту поездку они пригласили Гену Бачинского [6] Ныне популярный радиоведущий и программный директор «Радио Максимум». , который играл на гитаре еще в «Депутате Балтики» (первой инкарнации «Химеры»). Гена стал менеджером группы и, с моей точки зрения, идеально выполнял эту работу. Но они имели неосторожность поехать в этот тур с женами, которые по дороге переругались. Сразу после возвращения Бачинский сложил с себя обязанности менеджера.