Сергей Морозов - Великий полдень

Я, конечно, не удержался и искоса посматривал на пассажиров — экскурсантов. Мне хотелось проследить их реакцию на это бесподобное зрелище. Мне казалось, что даже те, кому уже доводилось любоваться Москвой с обзорных площадок небоскребов, снова должны быть потрясены этой красотой, что каждая встреча с Москвой должна наполнять душу священным трепетом и волнением. Впрочем, никакого восхищения, никаких особых эмоций на их лицах я не заметил. Довольно таки снисходительно, почти равнодушно и пресыщено взирали пассажиры на праздничную Москву — глазели, как на очередное увеселительное шоу или аттракцион и наперебой, словно сговорились окончательно перепиться именно в воздухе, заказывали официантам напитки из бара. Как будто не отдавали себе отчета в реальности происходящего. Что же касается славного Феди Голенищева, то наш новый правитель, воспользовавшись короткой передышкой, задремал в своем кресле еще в середине подъема. Публика и приближенные его не беспокоили, а Петрушка снова наклонился ко мне.

— Что то вас вчера как будто не было видно на празднике, Серж, — не унимался он.

— А я, знаете ли, — уклончиво ответил я, — как раз временно отсутствовал.

— Так вы не в курсе последних событий! — обрадовался он.

Ему, вероятно, надоело третировать и поучать своих помощников, которых он, очевидно, считал гораздо ниже себя, — вернее, вообще не считал за людей, — а патрон спал, — вот он и вязался ко мне. Он привык сновать туда сюда, и сейчас — в вынужденном бездействии — его явно распирало. Ему был нужен слушатель, перед которым он мог бы блеснуть осведомленностью во всех закулисных политических махинациях и интригах и, конечно, своей близостью к «первоисточникам». Он и прежде, появляясь на заседаниях нашей аналитической группы, считал необходимым прочитывать нам, людям творческим и отвлеченным, что то вроде краткой политинформации, просвещать нас, дабы мы не слишком витали в облаках.

С характерным своим косноязычием и заиканием, Петрушка принялся сообщать мне сведения «исключительно конфиденциального характера» и рисовать картину разразившегося глобального кризиса, который, судя по всему, грозил вот вот перерасти в вооруженный мятеж или гражданскую войну. Попутно он развивал теорию политических заговоров и контрзаговоров. Попутно классифицировал врагов по категориям — первостепенных и врагов второстепенных. При этом возбужденно потирал руки, словно от души радовался обострившейся ситуации. О членах старого правительства, которые выступили против результатов выборов и нашей России как таковой, он рассказывал как о ненавистных близких родственниках или спортивных соперниках, стараясь унизить их всемерно, выставить кретинами. Возможно, так оно и было, но ведь и наши, если честно, были не лучше.

Что ж, надо отдать ему должное, он был действительно изрядно информирован. Я узнал, что армия, которая до сих пор была образцово монолитной структурой, фактически находится в состоянии раскола. Впервые между отдельными подразделениями было возбуждено злокачественное соперничество. Уже довольно длительное время денежное и прочее довольствие распределялось с вопиющей неравномерностью. Ни денег, ни продовольствия на всех не было и не предвиделось. Деньгами закармливали лишь одну элитную дивизию, которая была расквартирована непосредственно в Городе и обеспечивала безопасность центрального округа. Ею, как известно, командовал наш бравый маршал. Кстати сказать, в правительстве заготовили — таки указ о присвоении ему звания генералиссимуса… Прочие же — в первую очередь отдаленные воинские части — всякие там моряки, пограничники, пехтура и даже стратегические ракетчики давным давно были брошены на произвол судьбы. Моряки добывали пропитание скудной рыбной ловлей, а чаще открыто пиратствовали, нападая на редкие торговые суда и траулеры. Пограничники и пехтура пробавлялась кое каким примитивным хозяйством и взыманием дани с дикого местного населения. Ракетчики распродавали желающим остатки ценных компонентов ракетных систем, а также разводили в шахтах грибы — шампиньоны и вешенки. Все они, бедные, конечно периодически возмущались и подчас бунтовали против центральной власти, но поскольку были истощены и лишены всяческих ресурсов, постепенно вымирали или растворялись в среде аборигенов.

В период предшествующий выборам по распоряжению правительства был осуществлен ряд сильных и заведомо раскольнических мер. Только теперь стало известно, что из неких нераскрытых источников были заранее переведены весьма значительные суммы, на закупку оружия, топлива и продовольствия. Все это скрытно переправлялось в некоторые воинские части в сопровождении тайных комиссаров, имевших единый план действий. Суть его сводилась к тому, чтобы провести соответствующую агитацию против России, которая якобы воровским образом парализовала законное правительство, затем поднять армию (для чего, по уже известным причинам, особенно и стараться не потребовалось), а уж затем в экстренном режиме осуществить выборочную мобилизацию и сформировать из полуразложившейся армейской массы одну две боеспособных дивизии. Дивизии Дзержинского противопоставить дивизию Котовского. Не то чтобы кто то рассчитывал, что в случае перерастания правительственного кризиса в открытое противостояние между Россией и старым правительством, указанные подразделения будут иметь решающий перевес над элитными частями, которые стояли на страже интересов Москвы и России. Во всяком случае можно было рассчитывать, что сила, выдвинутая из глубинки в центр, явится временным противовесом железному кулаку Москвы. В дополнение к переформированными подразделениям в известный критический момент могли быть задействованы несколько стратегических пусковых установок с ракетами, оснащенными ядерными боеголовками. Игра шла по крупному.

Просвечивала зловещая перспектива — две части армии схлестнуться друг с другом лоб в лоб, фактически брат на брата. То есть на тот случай, если Москва и Россия прикажут маршалу Севе уничтожить брошенные на столицу подразделения и подавить всякое сопротивление и развернуть репрессии в отношении прежних властей. Однако по имевшейся в штабе оперативной информации, даже если упредительными ядерными ударами удастся уничтожить личный состав ракетных подразделений, которые выведены на боевое дежурство и нацелены на Москву, эстафету примут несколько групп отчаянно оголодавших офицеров ракетчиков, суперпрофессионалов, прячущихся где то в глухих лесах. Их семьи находятся в тех же крошечных гарнизонах, которые обслуживают ракетные установки, и при упредительных ядерных ударах будут неизбежно уничтожены — вместе с обслугой и наземными радиолокационными системами наведения. Скрывающиеся в лесах офицеры ракетчики войдут в зону радиоактивного заражения, проникнут по обходным коммуникациям под многометровые чугунные плиты, прикрывающие шахты, и, хотя бы ценой собственной жизни, — а они, естественно, решатся на это без колебаний, — осуществят запуск и наведение баллистических ракет вручную — и тем самым нанесут страшный удар последнего и окончательного возмездия.