Сергей Морозов - Великий полдень

Теперь то мы увидели, к чему все это привело. Опасный эксперимент с не контролируемой экспансией «Великого полудня» зашел слишком далеко. Не говоря уж о том, что проблемы с бесчинствами в компьютерной сети совпали с общегосударственным кризисом. Когда было установлено, что злокачественное виртуальное новообразование, пустило корни по всей компьютерной сети, что были взломаны мощные шифры, препятствующее несанкционированному вторжению в секретные стратегические уровни сети — военные, банковские, промышленные отделы, — были приняты экстренные меры. Нужно было изолировать основных участников игры, то есть детей, наших собственных детей, которых теперь и собрали в Пансионе, лишив всякого доступа во внешнюю компьютерную сеть. Кстати, специально для этой цели в Деревне была смонтирована своя внутренняя, изолированная сеть, все ее блоки были тщательно проверены. С оставшимися участниками игры, которые находились вне Деревни, по видимому, было решено разобраться иными средствами.

Кто бы мог подумать! Особую, даже исключительную роль в этих мероприятиях исполнял наш друг детей — фантазер и щепетильный идеалист дядя Володя. Мне уже было известно об осведомительских, тайных надзирательских функциях, которые он исполнял по принуждению Папы и Толи Головина. Как выяснялось, этим дело не ограничивалось.

Из общения с моим Александром я немало почерпнул об особенностях «Великого Полудня». Точнее, об идеологии и атмосфере игры, которая формировалась и конструировалась в духе своеобразной детской цивилизации. Я уже не раз слышал от Александра о том, какое огромное значение участники игры придают принципу так называемой «правды». Этот принцип ставился превыше всего. Это было то, самое, чуть ни новое генетическое качество, которое отличало «патрициев» от «плебеев». Я прекрасно помнил диспут с сыном, когда тот заявил, что правда даже превыше любви, а меня, считающего иначе, в сердцах обругал «плебеем».

И вот теперь выяснялось, что первоначально эта идея (то есть идея «правды», — а еще точнее, правдивости) не свалилась с неба. Первоначально в «Великом полудне» не было заложено ничего похожего. Именно дядя Володя оказался тем человеком, который подкинул идею Косточке. Причем это было сделано отнюдь не случайно, а после специальных длительных консультаций с Папой и Мамой, для которых единственно важным во всем этом сложном «педагогическом» процессе было создание в детской компании определенных взаимоотношений. Таких взаимоотношений, которые наилучшим образом способствовали бы родительской осведомленности обо всем происходящем.

Как ни странно, в данном случае действия дяди Володи не вступили в противоречие с принципами человеческой чистоплотности и порядочности, а таких принципов дядя Володя безусловно придерживался, и я чрезвычайно его за это уважал. Напротив, почувствовав, что ему предоставляется возможность привнести в наш круг нечто положительное и духовно здоровое, он со всем пылом своей наивной души принялся агитировать Папу (а также Толю Головина как начальника службы безопасности) за то, что это, дескать, самая правильная педагогическая тактика не только в отношениях между самими детьми, но в отношениях между детьми и взрослыми. Папа, однако, терпел всю эту педагогическую канитель из чисто практических соображений. «Прекрасно, — говорил Папе Толя Головин, посовещавшись со своими экспертами в области психологии, — будем учить деток этой самой абсолютной правде. Конечно, через некоторое время, чуть повзрослев и наполучав шишек, они поймут, что совсем невыгодно быть такими уж безоглядно правдивыми, они начнут прикрывать свои истинные мысли невидимой броней. Но до тех пор мы соберем достаточно полезной информации, в том числе и об их родителях, и все рычаги управления и воздействий будут у нас в руках…» И Папа требовал, чтобы дядя Володя, используя то, что дети ему доверяют, особенно старался в этом направлении. «Прекрасно! Ты хочешь вбить в их головы: правда превыше всего. Вот и вбивай!» Дядя Володя старался не за страх, а за совесть, в полной уверенности, что он делает благое дело.

Так цинично они рассуждали. Но, безусловно, никто из них не мог предполагать, как трансформируется эта идея в процессе игры. До какой крайней формы она будет доведена.

Место для основополагающей идеологической установки было зарезервировано на самых ранних ее этапах игры. Идея «абсолютной правды» была заложена в процессе ее развития и сделалась ключевым критерием, по которому в дальнейшем должен был производиться (и производился) подбор игроков, их классификация и определение их места в иерархии.

И еще об одной удивительной подробности я узнал на этом совещании. Я слышал урывками от Александра, что в игре существует определенная иерархия. Еще тогда меня заинтересовало, что уже существует целый круг продвинутых игроков, которые прошли через специальные испытательные уровни, обладают различными заслугами. Так сказать патриции из патрициев — жрецы, идеологи, военачальники и т. д. Бог знает по каким личным качествам происходил этот отбор, но мой Александр, успехи которого были для меня очевидны, лишь приближался к тому, чтобы удостоиться почетных званий.

Косточке удалось с самого начала захватить лидерство и, конечно, заполучить звание Фараона, верховного патриция и жреца. Что и говорить, недаром он всегда считался чрезвычайно способным мальчиком. Но особенно меня заинтриговал загадочный статус неких «идеологов». Кстати, понятие явно заимствованное из обихода взрослых, — а точнее, из деятельности России, которая была все время на слуху. Тогда же я услышал от Александра о некоем главном Идеологе по имени Вова, которого сын лично не знал, а был знаком с ним лишь по игре. В тот момент имя виртуального персонажа, упомянутое в контексте компьютерной игры, прозвучало словно псевдоним или иностранное прозвище (вроде того, как имя, написанное латинскими буквами, приобретает незнакомый и странный вид — Wowa). Во всяком случае оно не вызвало у меня абсолютно никаких конкретных ассоциаций. Этот Идеолог Wowa был доверенным лицом самого Фараона, то есть Косточки. И вот теперь выяснилось, что загадочный Wowa — не кто иной, как наш дядя Володя! Он, оказывается, с самого начала включился в игру и, таким образом, сделался внутренним осведомителем Папы не только по делам Пансиона, а еще и об игре. О том, что ему удалось разведать, он докладывал лично Папе и Толе Головину.

В свое время я сам пытался вступить в игру, и у меня, несмотря на все желание, ничего не вышло. Игра принципиально отторгала всех взрослых. Я своими глазами наблюдал на экране монитора, как время от времени происходили разоблачения «плебеев», которые пытались выдать себя за «патрициев», как в игре происходили расправы над такими шпионами. Но ведь дядя Володя был взрослым! Как же ему удалось ввести в заблуждение «Великий Полдень», сделаться не просто тайным соглядатаем, а одним из активных участников?! Вот — удалось таки… Что ж, недаром он всегда пользовался таким доверием и симпатией наших ребятишек, а мы, взрослые, считали его самого отчасти ребенком.