Сергей Морозов - Великий полдень

Я не знал, как мне относится к факту тайного соглядатайства. Считать ли дядю Володю коварным шпионом во вражеском стане, предателем детей?.. Учитывая ужасные инциденты, которые так или иначе имели отношение к игре, я не мог не признать, что осуществлять за игрой самое пристальное наблюдение было отнюдь не лишним.

И все таки какой то гнусный осадок у меня оставался…

Узнавая такие удивительные подробности «педагогической» деятельности нашего дяди Володи, я испытывал двойственное чувство. С одной стороны, я не мог не признавать, что в своем первоначальном виде его вынужденное (шантаж Майей!) сотрудничество с Папой действительно оправдывалось теми высокими и чистыми идеалами, которые он проповедовал детишкам. Но с другой стороны, когда я слышал о том, как расчетливо все это планировалось, я ловил себя на том, что мне делается противно. Впрочем, глядя на наивного и беспомощного, как ребенок, дядю Володю, я принимался его жалеть. Особенно, когда он принимался объяснять Папе, что и теперь, несмотря на ужасные инциденты и сложнейшую общую ситуацию, мы должны продолжать избранную тактику. Более того, сосредоточить все внимание на идее, которая положена в основу необыкновенной детской игры. Не выплескивать вместе с водой младенца. Что это важнее всех насущных вопросов. Похоже, дядя Володя был увлечен новой глобальной гипотезой. Он только и ждал случая, чтобы развернуть перед нами ее масштабность.

Он утверждал, что в результате всего происшедшего мы стоим перед лицом принципиально новой реальности. Происходит качественный раскол человечества на две половины. Как бы на две сверхрасы. Часть детей уже усвоила принцип правды на глубинном уровне. Они закваска. Из них и вырастет новая высшая раса. Он даже принялся излагать нам некую аналогию. Это вроде того, как однажды первобытный человек вдруг перестал страшиться огня, подошел к огню, осмелился взять в руку пылающую головню. С этого момента человек выделился из звериного сообщества, сделался сверх — существом, получил абсолютную, непререкаемую власть над дикими зверьми, которые до сих пор испытывают необоримый животный ужас перед огнем. Это произошло на генетическом уровне… Так, по мысли дяди Володи, наши дети овладели принципом правды как первобытный человек огнем. Абсолютная правда — та же пылающая головня. Теперь дети объединены этим пламенем и получают в руки абсолютную власть. Их не разделяет то, что разделяло людей испокон веков — ложь. Ведь ложь сводила на нет все попытки к объединению, разъедала самые крепкие сообщества. До сих пор людей объединял лишь страх. Они успешно боролись против чужаков, но их сообщество разлагалось изнутри.

У детей все должно быть иначе. Они повзрослеют, смогут объединиться, обретут реальную силу и власть, создадут свою собственную цивилизацию, где не будет места низшим существам, которые так и не усвоили главный принцип и которые будут в животном ужасе, как звери от огня, разбегаться от правды. Никто не сможет проникнуть в их мир, никакая хитрость и изворотливость тут не поможет, поскольку они мгновенно распознают чужака и отторгнут его.

— Но тебе то это удалось? Проникнуть и не быть отторгнутым? — с усмешкой заметил Папа. — Вова сослужил нам хорошую службу.

— Нет — нет, это совсем другое дело! — воскликнул дядя Володя. — Мое общение с ними происходило через игру. Поэтому я мог сохранять инкогнито. Иначе я бы не смог стать «своим». Но сейчас игра и реальная жизнь в их представлении уже сделались слились воедино. Теперь у меня ничего не получится!

— Нет, ты уж, Володенька, продолжай стараться в этом направлении, — попросил Папа. — Учи детишек правде — матушке. Придумай еще что-нибудь. Исхитрись. Ты большой мастак на разные выдумки.

— Но это зависит не только от меня, — уверял дядя Володя. — Это зависит от всех нас! Кроме того, это в наших же собственных интересах…

Что касается меня, то я мгновенно понял его мысль. Он клонил к тому, что пока не поздно, мы все должны впрыгнуть в уходящий поезд: усвоить принцип правды и стремиться к совершенству. Он настаивал на том, что нужно в экстренном порядке рассмотреть этот вопрос в общеполитическом разрезе и даже поставить его перед Россией.

Самосовершенствование, самовоспитание и прочее…

Но Папе, понятно, сейчас было не до глобальных теорий и отвлеченных гипотез.

— Ну да, как же, — отмахнулся он, — только это нам и остается! Заняться самовоспитанием. Другой головной боли у нас нет. Ладно, хватит. Брось ты свой треп!

Папа уже поставил для себя точку на этом деле, приняв окончательное решение изолировать детей в Пансионе, лишить их компьютерной игры и возможности контактировать с «дурными детьми». Он считал, что этого вполне достаточно. Прочие тоже не проявили большого интереса к проблеме. Да и, пожалуй, не поняли толком, в чем суть. Впрочем, Петрушка высказал неожиданно оригинальное суждение.

— А что, Папа, — предложил он, — раз такое дело, мы можем прекрасно обыграть эту ситуацию и получить вперед сразу несколько ходов. То есть использовать затею с детской цивилизацией. Это ж прекрасное, доходчивое объяснение всему политическому кризису! Вечный конфликт между отцами и детьми… А в наше несчастное время это переросло в настоящую войну. Беспощадную войну. На истребление. Давайте проведем соответствующую информационную компанию. Пустим утку, что некие секретные анархисты разлагают наше подрастающее поколение. Вот, дескать, откуда кризис, откуда хаос и беспорядки. Еще бы, детишки — они же лучшие шпионы и диверсанты. Вот откуда расстроенные финансы, транспорт и прочие коммуникации. Вот вам опасный детский терроризм. Мы разработаем некую позитивную программу. Подгоним законодательную базу… Устроим детские лагеря, резервации. Я уверен, многие родители нас поддержат. Будем собирать в резервации всех малолетних террористов, устроим тотальную проверку, фильтрацию во всех школах, детских заведениях, по месту жительства и так далее…

— Что ж, — благосклонно кивнул Папа, — вот об этом нам, пожалуй, стоит подумать.

Огромную работу под эгидой службы безопасности проделал Паша Прохоров. Насколько это было возможно, его компьютерная группа исследовала структуру игры и ее законы. В один прекрасный момент Паша с удивлением обнаружил, что в своеобразном компьютерном поединке его заочным противником оказался собственный сын, который, в частности, весьма преуспел в известных взломах компьютерных шифров. Если бы не трагизм ситуации и ужасные последствия, Паша Прохоров как отец мог бы даже гордиться одаренным отпрыском.

Особое внимание было уделено исследованию данных, которые могли бы указать на происхождение игры. Как это ни странно, вычислить и разыскать автора изготовителя игры не составило никакого труда. Он не только не скрывался, но, кстати, сам представил их. Самые подробные сведения имелись в общем банке данных. Автором игры оказался некто N., совершенно неизвестный одиночка изобретатель, вроде карликового Циолковского, любитель, сочинивший несколько детских головоломок. Служба безопасности мгновенно составило на него исчерпывающее досье. Это была весьма убогая, если не сказать ничтожная личность. Изобретатель прозябал в ужасающей нищете, не получая за свои труды ни гроша, и был вынужден торговать на каком то блошином рынке запчастями от старых компьютеров…