Владимир Митыпов - Геологическая поэма

Валентин подспудно ощущал, что если он, как рекомендовал Декарт, не усомнится сейчас, то потом будет поздно — засосет неодолимая череда будней. Более ясно он осознавал другое: единожды усомнившись, надо в этих своих сомнениях последовательно идти до конца. Чтобы понять это, ему пришлось совершить, можно сказать, святотатство. Знакомясь с непростой, но в общем-то счастливой научной биографией одного из патриархов геологии, академика Карпинского, он обнаружил некий удививший его момент. Впрочем, «удививший» — это не совсем точно. Валентин был огорчен, он недоумевал и не замедлил с горячностью молодости осудить в душе маститого ученого. Еще в конце прошлого века Карпинский отметил сходство в очертаниях материков и писал, что горные сооружения тихоокеанских побережий Старого и Нового Света несут явные признаки движения в сторону океана, вызванного, возможно, вращением Земли. Стало быть, он приблизился тогда к мысли о дрейфе континентов, но далее почему-то не пошел, предпочтя остаться при теории вертикальной осцилляции материков, то бишь все тех же пресловутых движений вверх-вниз. В результате основоположником мобилизма стал не соотечественник Александр Петрович Карпинский в тысяча восемьсот восемьдесят восьмом году, а Альфред Вегенер в тысяча девятьсот пятнадцатом. Однако сомнение — в Декартовом смысле, — видимо, продолжало тревожить Александра Петровича: в его многозначительной фразе о том, что «недалеко то время, когда местные дислокации будут связаны с универсальными и через посредство последних между собой», угадывалась драма глубоко упрятанного недовольства самим собой. Через эту фразу Валентину явился вдруг не величественный портретно-канонический старец, первый выборный президент Академии наук СССР, а старший коллега, умный и прозорливый геолог, пусть не прошедший до конца начатый маршрут, зато указавший направление тем, кто придет потом и сумеет правильно истолковать его невысказанные сомнения…

Валентину повезло — не принимаемый всерьез дрейф континентов и не слишком одобряемые тектонические покровы вошли в его сознание почти одновременно и органически дополнили друг друга. Материки движутся, и по ним, в свою очередь, двигались геологические формации. «Подвижное в подвижном» — под таким девизом плавал на «Наутилусе» капитан Немо. «Подвижное на подвижном», — перефразировал Валентин применительно к материкам. Лик Земли сформирован именно горизонтальными силами, в это он, третьекурсник, поверил со всей безоглядностью своих неполных двадцати лет. Правда, геологические корифеи утверждали нечто прямо противоположное — они отводили приоритет силам вертикальным. Ну и что ж? Валентин не собирался оспаривать их, однако про себя положил, что во всей своей будущей работе станет исходить из собственных убеждений. До сих пор месторождения открывались, как правило, вовсе не благодаря геологическим теориям, а независимо от них и примерно так, как во времена оны делалось рудознатцами. Теперь же, когда месторождения, хоть каким-то краешком выходящие на дневную поверхность и потому доступные глазу любого человека, почти все обнаружены, открыты, старые методы поисков уже не годились. Будущее горной промышленности, а пожалуй что и будущее человека вообще (ибо что есть цивилизация без полезных ископаемых, без минерального сырья?), заключалось в «слепых» рудах, то есть не выходящих на поверхность месторождениях глубоких подземных горизонтов. И тут уж рутина площадной съемки — говоря проще, метода систематического исхаживания огромных площадей в поисках выходов рудопроявлений — сама по себе уже мало что могла дать. Всевозможные допущения — кто во что горазд — относительно сил, действующих в земной коре, становились непозволительной роскошью. Требовалась единая железная теория. «Нет ничего практичнее хорошо обоснованной теории» — эти слова Людвига Больцмана [40] Больцман Людвиг (1844–1906) — знаменитый австрийский физик. надо было проверить лично. На своей шкуре. Валентин твердо решил, что постарается хотя бы одно месторождение вычислить — это должно получиться, коль скоро теория преобладания горизонтальных сил верна.

Если в случае с плавающими материками была хоть какая-то зрительная представимость: аналог — дрейфующие ледяные поля, то с шарьяжами дело обстояло посложнее: обширный кусок суши уползает по суше же за десятки, сотни, а может быть, и тысячи километров. Гора, идущая к Магомету, — вот что такое это было. Проще и нагляднее выразился по этому поводу один из однокурсников Валентина: «Ехала деревня мимо мужика». Молодой адепт доброй старой геологии, он мыслил исключительно, «как учили». Вероятно, не все и не сразу могли принять горизонталистскую идею даже как гипотезу, но, взятая в качестве исходного посыла, она проясняла многое. Происхождение складчатости хотя бы, и это было уже весьма немало…

Сказав Роману про Индию, Валентин тут же об этом пожалел. «Черт, безответственный выкрик, — с острой досадой подумал он. — Ни к селу ни к городу». Действительно, внезапное упоминание невесть где находящейся Индии без соответствующего пояснения должно было показаться по меньшей мере пижонством, если не хуже. К счастью, склонный к сарказму Роман никак не отреагировал. Впрочем, орошаемый холодным дождем склон горы вряд ли был местом, располагающим к научной или околонаучной дискуссии. Но, сказав «а», следовало говорить и «б», и Валентин решил в ближайшее же время, как только представится возможность, поделиться с Романом своими мыслями о том, как он понимает геологические события планетарного масштаба.

Ему это виделось так. Около тридцати миллионов лет назад блуждающий материк, которому в далеком будущем предстояло быть названным Индостанским полуостровом, поднявшись с юга, пересек экватор и вломился в тело гигантского континента. В мягкое подбрюшье старушки Азии, как шутил Валентин. Словно предвидя грядущую роль своего творения, природа изваяла атакующую глыбу в виде головы быка с двумя короткими и мощными рогами. В своем таранном движении «голова» вытолкнула на континент колоссальную массу осадков со дна нынешнего Индийского океана, взломала и смяла пласты земной коры, нагромоздив из всего этого грандиозную систему гор Высокой Азии [41] Высокая Азия — географическое понятие, объединяющее высочайшие горные сооружения Азии от Гималаев до Памира, включая и Тибетское нагорье. . Причем глубоко вонзившиеся «рога» пережали, надломили в двух местах гирлянды рождающихся хребтов, так что концы последних как бы свесились вниз, в сторону экватора. Эти два излома, наглядно продублированные видимыми ныне на любой физической карте Азии крутыми поворотами в средних течениях двух великих индийских рек — Инда на северо-западе и Брахмапутры на северо-востоке, — получили в геологической литературе специальные наименования Пенджабского и Ассамского синтаксисов. Хребты же между «рогами» тоже провисли к югу, налегши своей выпуклостью на «лоб быка» — на левобережье Ганга.