Сергей Белкин - А Фост Одатэ..

Первым на ум идет некто С. Б., которого иначе как Мерзой (за глаза) не называли. Если коротко и с использованием аналогий, - это смесь Шарикова и Швондера молдавского разлива. Его существование в Институте того времени обусловлено только и исключительно близким родством с директором. Но при этом следует признать, что движущие силы истории явно на стороне таких, как он, ибо то, что принято называть перестройкой, равно как и вызванные ею социально-политические последствия привели к процветанию, в частности, Мерзоев Шариковичей Швондереску.

Где-то неподалеку находится Лаборатория низкотемпературной оптики, которой заведовал симпатичный мужик В.В. Соболев. Его, почему-то, многие недолюбливали, но мне он казался вполне нормальным. Говорили, что он держит в слишком черном теле своих сотрудников. Не знаю, и не берусь об этом судить. С ним в моей жизни связан интересный эпизод.

Работая на кафедре оптики и спектроскопии, руководимой В. Мушинским, я, по поручению заведующего кафедрой был подослан, - именно подослан! - в лабораторию Соболева, чтобы каким-либо образом заполучить программу расчета неких физических величин, имеющих отношение к прохождению света через кристаллы. Используя своего брата, я получил аудиенцию у Соболева, он ласково, но насмешливо поговорил со мной, быстро установил мою связь с Мушинским и, естественно, отказал. Естественно, поскольку их отношения были, скорее, враждебными, нежели просто натянутыми.

При этом Соболев выразил моему брату искренне сочувствие, что такой хороший молодой человек, из приличной семьи, вынужден работать у этого ужасного Мушинского.

Некоторую пользу, впрочем, этот отказ мне принес. "Раз так, - сказал Мушинский, - я посылаю тебя в командировку в Вильнюс. Там есть Юрис Карлович Пожела, он нам не откажет". И я съездил в Вильнюс, чему был очень рад, и где был тепло встречен. Юрис Карлович показал мне институт, возил меня по городу на машине, в свободное время я сходил на концерт женского вокального дуэта "Липс" (популярна была их песенка "Hubble-bubblе", или как-то похоже) из Великобритании во Дворце спорта. Вожделенную программу расчета мне дали, и при этом спросили: "А почему вы не взяли ее у Соболева?" Я от неожиданности не знал, что ответить, но спрашивающие сами, повздыхав, сказали: "Да, иногда бывает, что далекое - ближе".

Но вернемся в ИПФ АН МССР.

Пропущу комнаты полузабытых мною изобретателей и инженеров, пройду, не переставая удивляться премудрости Божией и многообразию форм жизни в природе, мимо таблички с надписью "Ученый секретарь Совета к.т.н. И. Дьякон", и подойду к обитой дерматином двери с надписью "Лаборатория физической кинетики".

Там, за дверью слышны громкие голоса, - идет семинар!

Хозяин комнаты - член-корреспондент, доктор физико-математических наук Виктор Анатольевич Коварский. Эта фамилия была знакома мне задолго до того, как я узнал о Викторе Анатольевиче, поскольку его отец - академик Коварский - часто упоминался моим отцом: они были знакомы. В комнате, кроме хозяина, постоянно сидят аспирант Илюша Авербух и кандидат физико-математических наук Нюма Перельман. Во время семинара сюда собираются и остальные сотрудники лаборатории, обычно сидящие на четвертом этаже в комнате, до которой я еще доберусь: И. А. Чайковский, Э. П. Синявский, А. В. Белоусов, В. Н. Чеботарь, к которым присоединяются имеющиеся в наличии аспиранты. Они увлеченно и всерьез обсуждают свои и чужие научные работы, так что не будем им сейчас мешать, а досужую болтовню, до которой я большой охотник, прибережем для реминисценций в связи с предстоящим посещением четвертого этажа.

Напротив мы увидим комнату, в которой сидит и заведует свой лабораторий Сергей Львович Пышкин - человек, казалось бы, скромный и незаметный, однако, в действительности, весьма непростой и примечательный. Он только что стал доктором наук, пройдя немыслимые испытания, включая защиту ВАКа!

Идя дальше, мы, от души поприветствуем несущего самому себе загадочную улыбку невменяемого Яшу Кернера, который крадучись и прижимаясь к стене пробирается вдоль коридора.

Справа по ходу промелькнет одна из комнат "лаборатории Бологи", примечательная лишь тем, что в ней Леня Молдавский давал мне подышать отрицательными ионами из сделанной ими люстрой Чижевского. Так что, вдохнем-выдохнем, и перейдем в соседнюю комнату, относящуюся к ведению академика Петрова Юрия Николаевича. (В подчинении Ю.Н. Петрова находится "Отдел проблем прочности и долговечности деталей машин", состоящий из трех лабораторий: "Электрохимической размерной обработки металлов", которой заведует А. И. Дикусар, "Гальванических покрытий", которой заведует Г. Гурьянов, и "Физико-механических исследований", заведующий - В.В. Паршутин.)

Здесь мы встретим кандидата технических наук, старшего научного сотрудника Григория (Герша) Наумовича Зайдмана, который наверняка курит и наверняка приветливо улыбнется. Послушать его будет приятно хотя бы из-за необычной картавости: вместо "р" он произносит чистое, фонетически безупречное великорусское, то есть без фрикатива, "г": "Здгаствуй, Сегежа, заходи..." Здесь же нас встретит Жанна Ильинична Бобанова, обрадуется, предложит кофе, и мы не откажемся. Воду вскипятят в колбе, а кофе подадут в химической посуде.

И это правильно!

Сюда заглянет Галя Ключникова, и мы с ней вместе перейдем напротив, чтобы попасть в зону действия вулканического темперамента Александра Ивановича Дикусара - тогда кандидата, а теперь уже давно доктора химических наук. Он будет заразительно хохотать, громко, радостно и темпераментно что-нибудь интересное рассказывать. Все окружающее попадет под его обаяние, доброту, образованность и подлинную, наследственную интеллигентность. Уйти от него нельзя. Но и оставаться невозможно! Поздороваемся с Иркой Ивановой-Шекун, Юрой Энгельгартом, Володей Петренко, и другими, кто мог в этот момент здесь оказаться, и, пройдя мимо Патентного отдела, в котором сидят Раиса Захаровна Факторович, Норика Мыцу и Таня Ефанова, проберемся в соседнюю комнату - к Паршутину.

Впрочем, его там, конечно, нет, - он стоит у первой лестницы и курит в неплохой компании: Петр Иванович Хаджи, Мирча Илларионович Шмиглюк, кто-то еще, из числа проходивших мимо. (А в комнате Паршутина остался в одиночестве угрюмый, неразговорчивый человек по фамилии Береза.)

Площадка, где они курят, для меня - и многих других - относится, если не к святыням, то уж особо памятным местам, как минимум. Вообще, для всех сотрудников Института эта часть коридора сродни рыночной площади перед городской ратушей в средневековом городе, поскольку именно здесь находится Дирекция ИПФ АН МССР.

Во время оно здесь, в дирекции, восседал Борис Романович Лазаренко, а после его смерти - Мирча Кириллович Болога.