Алексей Исаев - Автостопщик

Михаил приближался к перепутью. Он автоматически выбрал ту дорогу, что была продолжением той, по которой он бежал (А надо было выбрать другую). И теперь Михаил не удалялся от озера, а двигался вдоль него. Но разве боящийся человек всегда разумно действует в подобных или иных экстремальных ситуаций? Не знай, не знай. А как вы поступаете в таких случаях? Всегда ли у вас верное решение?

«Эх, что же я не догадался на машине поехать. А там её можно было бы, потом у шоссе бросить», – ругал себя Михаил.

Показался выход из «зелёной пещеры», он прибавил темп, и... сильно получил чем-то по голове...

Михаил очнулся в тусклом помещении, где горела единственная голая лампочка. Тут воняло... повсюду летали мухи. Сколько времени он был без сознания, Михаил не знал. Затылок после чьего-то подлого удара, сильно ломил от боли. На шее он нащупал сдавливающий горло ошейник из прочной цепи, который некто присоединил на другую цепь маленьким навесным замком. Она была длиннее и толще. Михаил попытался вырвать цепь, но она была крепко, на совесть, закреплена в кольце, торчащем из стены.

Ещё по беглому осмотру Михаил понял, что находится в подвале частного дома. Здесь была котельная, прачечная, всякий хлам, рама от велосипеда, висевшая над стеллажом с ящичками, где, наверное, имелись болтики, шурупчики и другие необходимые в хозяйстве предметы, железный продолговатый стол, самодельный тренажёр для накачивания спинных и грудных мышц, самодельная штанга, старый шкаф, современное дешёвое кресло, стоящее в трёх метрах от Михаила и то, что привело его в ужас.

На столбе, находящем посередине подвала, у лестницы, висел на крюке знакомый ему человек. У мертвеца отсутствовали колени, их кто-то отпилил. Под трупом скопилась кровяная лужа. Это был фотограф-педераст Андрей.

Но это ещё не всё.

По левую сторону Михаила на полках стояли разного объёма с мутноватой жидкостью банки. В них были помещены: пальцы, кисти, женская грудь, рука, ступня, органы человека, глаза, уши, нос, чья-то задница (похоже, женская), челюсть, пенисы, и – головы: женские, мужские, старческие и детские. Из всей коллекции, ему знакома, оказалась только одна. Она когда-то принадлежала той старухи, что встретилась Михаилу на пути к селу и той ведьмы, что исчезла после пожара её дома.

У него в голове забегали десятки мыслей. На некоторые он находил разумные ответы, а другие оставались за пеленой тайны.

Открылась дверь. Михаил ждал появление мужчины, посадившего его на цепь. Страх начал неторопливо подкрадываться к нему. Шаги, сопровождались странным звуком: «Бух-бух-бух». Словно падало что-то тяжёлое.

Сначала он увидел детские ноги. Правая нога была закована в стальное кольцо с короткой цепью, на конце которой был присоединён железный шар в два раза меньше футбольного мяча. По лестнице спускалась девочка лет тринадцати, одетая в грязное платье, которое когда-то было белым. Она была инвалидом. Михаил задался вопросом: «А не он ли с ней так сделал?» Левая рука её была отрезана почти по локоть, правая же была без кисти. Она ему что-то принесла в маленьком лукошке.

Длинные немытые светлые волосы обрамляли красивое лицо. Если бы не её культи и окажись она в другом месте, то, со временем, у этой девочки не было бы отбоя от женихов. Лишённая судьбой одного, она была не обиженна природой в другом.

Михаил, посмотрев в её голубые глаза, подумал: «Эта девочка, наверное, уже давно не испытывала радости. Кто она такая?»

Девочка протянула лукошко. Он взял. В нём лежала пластмассовая бутылочка со странной бледной жидкостью и около двадцати пяти сырых куриных лап.

У него возникло отвращение.

Девочка развернулась и пошла в другой конец подвала.

«И это я должен есть?! – далее поток дум переполошился. – Где этот урод? Пусть сам жрёт это, – он мысленно злился, что попал в эту ситуацию и был беспомощен. – Господи, куда ты смотришь? И за что мне такое наказание? Человеку даже не дадут спокойно, как он этого хочет, умереть. Нет, без проблем, нельзя обойтись. У-ух-х-х», – Михаил ещё раз попытался выдернуть кольцо из стены. Тщетно. И чтобы над чем-то сорваться за не удачу, бубня что-то матерное, он рукой сбил лукошко.

Девочка, прижимавшая конечностями к груди железную тёмно-зелёную глубокую тарелку, в испуге выронила её, боязливо мотала головой. Её глаза говорили: нет, нет, не надо было этого делать. Она придвинула свободной ногой ему тарелку. Потом стала правым обрубком руки сметать лапки ближе к Михаилу.

Он, задумавшись, следил за её действиями. Его взгляд переместился на тарелку, дно её было чем-то испачкано.

– Как тебя зовут? – спросил Михаил, глядя в её красивые глаза, когда девочка закончила.

Она не ответила.

Бутылочка с какой-то жидкостью прикатилась к нему.

– У тебя есть имя?

Молчание.

– Сколько тебе лет?

Молчание.

– В доме ещё кто-то есть? Этот говнюк тут?

Девочка не ответила, села в кресло. Разглядывала его.

– Давно ты тут?

Она молчит.

– Ты что не можешь ответить? Глухонемая что ли? Или язык у тебя отсутствует? Или ты не понимаешь меня? Ты по-русски говоришь? Чёрт тебя побери, не молчи, ответь.

Девочка уставилась на него. Ни один мускул не дрогнул у неё на лице, когда его тон резко поднимался. Она, словно его не понимала. Или притворялась? А может, она и правда была глухонемой? Ну, даже если и так, всё же девочка могла дать ему об этом знать.

Девочка взглядом показала на лапки, как бы говоря: ешь.

Михаил ухмыльнулся.

– Издеваешься?! Я лучше с голоду помру, но эту гадость в рот не возьму.

Она развела конечностями, этот жест говорил: твоё дело.

– Какой сегодня день? Сейчас ночь или утро? – спросил Михаил.

Вместо ответа, девочка встала и направилась к лестнице.

– Не уходи, – крикнул он.

Она поднималась, смотря на него.

– Ты ещё придёшь? – поинтересовался он.

Молчание.

Дверь закрылась. (Каким образом она её закрыла?)

Вопросы, вопросы и ещё раз вопросы, а ответов на них НЕТ.

Девочка вернулась, когда прошло много времени. Сколько точно часов прошло, Михаил не знал. Но он обрадовался её появлению, это уже лучше, чем сидеть на голом цементном полу в полном одиночестве. Всё это время он желал, чтобы кто-нибудь ему подвинул мягкое кресло. Он даже не пробовал до него дотянуться, потому что не позволил бы долбаный ошейник.

На этот раз она ничего с собой не принесла.

Девочка села в кресло и уставилась на него.

– Ты одна дома? – поинтересовался Михаил, улыбнувшись.

Ответа – нет.

– Он тебе, кто? Папа?

Девочка, словно не слышала его, продолжая сверлить голубыми глазами пленника.

– Наверное, дядя, да?

Молчание.

– Или он тебе чужой?

Она слегка моргнула. Что бы это означало: ответ?