Наталья Шумак - Та-Ро

Женщина существо забавное, очень постоянное в непостоянстве. Доходчиво, не без помощи страшилища с щупальцами объяснили, что по чем. Пригрозили смертью. И жить немедленно захотелось. Дела.

Чего ж ты ныла много лет подряд? Проклинала свое бессмысленное существование. Призывала костлявую гостью в саване, с косой наперевес. Зачем? Стоило оказаться одной ногой на дороге в никуда, чтобы понять всю прелесть бытия. И твердо решить: жить хорошо! Раньше, все же культурная девушка, начитанная, кой-какие умные книги в руки попадали, она не вникала в смысл понятия - перерождение. Знала, что многие исцелившиеся смертельно больные, люди чудом выжившие в катастрофах, словом сбежавшие с виселицы приговоренные всякого сорта - кардинально меняли все абсолютно в судьбе: семью, работу, увлечения. Но сведения такого порядка оставались некой абстракцией. Никоим образом не имеющей прикладного смысла. И вот - сподобилась. Прониклась. На ум пришли мысли о воинской традиции в средневековой Японии и до христианской Руси. Классический завет - здесь и сейчас. Каждый миг, как последний. Ценность настоящего момента. И то, что превыше всего: долг, честь.

Вышла на балкон, в теплую и вот прелесть, лишенную пронзительного комариного писка, ночь. Чем бы болгары ни травили летающих кровососов, результат себя оправдывал. Поздний ужин в ярко освещенном уличном кафе не грозил долгим зудом в искусанных руках-ногах. Здесь можно было спать с распахнутым окном, даже балконной дверью и не натягивать одеяло на голову в тщетной попытке спастись от пискливых извергов. Позднее купание в бассейне или море, не превращалось в серию шлепков и невероятно торопливое одевание. Для Лины, с ее крайне чувствительной тонкой кожей комариные укусы были нешуточной проблемой.

Вечер, перетекал в ночь полную развлечений. У бара кучковались, пили и громко переговаривались постояльцы "Ясеня". Все без исключения, наряженные в объемные футболки. Чтобы скрыть изъяны телосложения? Или удобства ради? Гибкий веселый Георгий сновал между столиков, шутил по-немецки, подмигивал симпатичным дамам. Его отглаженная белая рубашка и темные брюки выглядели импозантно. Он скорее походил на преуспевающего молодого менеджера, чем на официанта.

Чушь какая лезет в голову! Но чужое веселье сейчас казалось девушке неуместным, почти жестоким. Стоять на балконе, глупо пялиться на расцвеченный огнями бар, и не думать о плохом? Вообще, ни о чем не думать? Свернуться клубочком в углу номера? Плакать? Ничего решительно у нее не получалось никогда. Вот и сейчас ни за здорово живешь угодила в жуткую историю.

Лина не собиралась паниковать, бежать в полицию, смешить парней в форме рассказом о чудовище и прожженной занавеске. Естественно, у нее поинтересуются, что именно она пила, в каком количестве да с кем. И потом, стены не препятствие для милого создания с щупальцами. Проверенный факт. В участке, в камере или больничной палате не отсидишься. Чем такую тварь проймешь? Из огнемета в нее палить, как в примитивных фильмах? Серебро... Серебро!

Стремительно влетела в комнату. Схватила сумку, высыпала содержимое на покрывало. Где? Где же? Вот. Браслет, еще браслет, колечко. Только нацепив все сразу она немножко успокоилась. Залезла в стенной шкаф, уронила несколько вешалок. Вытащила и натянула черные брючки, белую маечку. Руки заметно дрожали. Как у алкаша, поморщилась Лина. Она не могла бы внятно объяснить даже себе самой внезапную спешку с переодеваниями. Арбитр, если можно верить хоть ему, говорил про завтрашний полдень. Телефонный звонок заставил девушку подпрыгнуть. Совсем психопаткой стала. Сорвала с рычажков трубку.

-Алло!

В двадцать четыре года, вернее в ночь перед днем рождением, он начал осознавать себя, даже вспомнил кое-что. И пожирающая Даниила безудержная ярость, и нежелание уступать ни в чем, никому и никогда получили интересное объяснение. Чтобы проверить себя, а вдруг банальный бред? Похмельный психоз? Он осторожно расспросил маму через несколько дней. Было ли что-нибудь необычное в его рождении?

-Да. Разве я тебе не рассказывала?

Мама никак не могла привыкнуть к новому поведению своего младшего. Сидела перед чашкой заваренного и налитого им чая, грустно смотрела поверх лохматой головы. Хмурилась.

-Никогда.

Пододвинул ногой табуретку, устроился поудобнее. Переспросил.

-Что именно случилось?

Услышал слово в слово то, чего ждал.

-Ты очень долго не дышал, Данчо. Чуть не умер. Врачи убежали с тобой, я не видела как и что они делали. Просто вдруг услышала детский крик. Даже вопль. Оглушительный.

Мама вытерла ладонью слезинку с щеки.

-Ко мне подошла медсестра. Сказала, что ты жив, Слава Богу. Вот и все. Больше у нас проблем с твоим здоровьем не было. Никаких. Никогда.

В ее фразе не было упрека. Мама не пыталась намекать на изрядное количество проблем совсем иного рода, которыми сын загружал семью. Она была замечательной, эта славная женщина. Стало дико жаль, что так долго мучил ее. Порывисто потянулся, прижался губами к лежащей на скатерти смуглой руке.

-Прости, прости меня, пожалуйста. За все.

Мама разрыдалась и прижалась к груди Даниила. Для обоих это было внове. Он утешал, обнимал и успокаивал. А мама никак не могла остановиться. Раньше он не видел ее слез. Почти никогда. Она была редкой женщиной. Таких не легко сбивает с ног даже настоящее горе. Иное дело - нежданное счастье.

-Мальчик мой. Мой маленький!

Мама давно была ему по плечо...

Постепенно, за год, он вспомнил почти все. Пришел в ужас. Сила не повиновалась. Точно ее не существовало вовсе. Нет, с физическими кондициями всегда, и сейчас тоже, был полный порядок. Даже более того. Зря ли в юности из Софии к нему дважды приезжал известный тренер. Уговаривал заняться штангой. (Друзья сообщили про фантастического парня.) Даниил представил себя на помосте. Тра-ля-ля. С надсадным хэканьем толкать вверх железяку, под аплодисменты и восторженные вопли толпы? Еще чего не хватало. Скривился.

-Ни за что.

Было это еще до армии. Родные расстроились. Надеялись, что займется спортом, будет дурь на тренировках тратить. Их надеждам на спортивную карьеру Даниила сбыться было не суждено. Хотя в зал он после этого пошел. Боксерский. А чуть позже позанимался борьбой. Не водилось у него, даже близко, соперников. Донельзя огорченные наставники валидол заедали валерьянкой: этого придурка, именно этого, самого способного из всех - в большой спорт не тянет.

-Ты же талант в землю зарываешь, парень!

-Ага.

Кивал Даниил и уходил. Выливать свою странную злобу, больше похожую на боль в ночных отчаянных похождениях. Конечно, на одном умении драться и чудовищной силе он бы не продержался. За малую толику подобных приключений - убивают. Но... Было в его мгновенно вскипавшем взгляде нечто. Даже примитивными натурами, среди которых он вращался, безошибочно угадываемое - ПРАВО так себя вести. Ему доводилось останавливать бегущую толпу. Наглый силуэт поперек улицы. Ледяная усмешечка. Что, парни, сбились с шага? Ему случалось проходить сквозь пришедших по его шкуру и покорно расступившихся опасных ребятишек. Привет! Привет... Привет... Словом, был он мальчик особенный. Дерзкий, неглупый, отчаянный - какой угодно. Головная боль и ранняя седина для мамы.