Виктория Платова - Мария в поисках кита

Да-да, в этих гравюрах было что-то явно сегодняшнее! Какие-то коды и ключи, понять которые может лишь современный человек, знакомый с глобальными и локальными эко-катастрофами, практикой серийных и просто массовых убийств, компьютерными вирусами, противопехотными минами, теориями заговоров и обвалом биржевых котировок.

Пока я размышляла обо всех этих безрадостных вещах, сзади послышался едва уловимый шорох и почти сразу же зажегся свет. Вскрикнув от неожиданности, я резко обернулась: внизу стояла ВПЗР в наполовину застегнутой куртке, из которой высовывалась мордочка Гимбо.

— Ч-черт! Вы меня напугали, — бросила я.

ВПЗР расплылась в гаденькой улыбке: видимо, на этот эффект она и рассчитывала.

— Осваиваешь незаселенные площади?

— С чего вы взяли? Просто ищу телефон. Хочу убраться отсюда побыстрее… Раз уж нас не связывают больше производственные отношения.

— На твоем месте я бы не стала рисковать. Вдруг наткнешься на что-то такое, что твой утлый умишко будет не в состоянии переварить.

— Я сама решу, что мне делать… На моем месте.

— Как знаешь, — ВПЗР пожата плечами. — Но помни, что любопытство сгубило кошку.

Стоило ей только произнести эту подкупающую новизной многозначительную фразу, как Гимбо коротко мяукнула.

— Речь не о тебе, малышка. Речь об одной маленькой дряни, которая задумала побег. Задумала позвонить некоему хлыщу в Мадрид, она, видите ли, надеется на романтические отношения с ним. На ужин при свечах с последующим коитус грандиозус. И еще на то, что хлыщ спустится сюда с неба по веревочной лестнице и разом решит все ее проблемы. Но вряд ли проблемы удастся решить быстро. Телефоны-то не работают!

Сказав это, ВПЗР резко повернулась и исчезла в недрах магазинчика.

Подниматься наверх мне почему-то расхотелось. Не из-за туманных издевательских реплик ВПЗР, больше походивших на угрозы… Да нет, именно из-за них! Какой бы гнусной ни была моя (теперь уже бывшая) работодательница, в сложившейся ситуации нам лучше держаться вместе.

Вернувшись к стойке, я застала ВПЗР примеряющей головные уборы из скудного ассортимента лавчонки. Напялив очередную бейсболку, она уставилась в небольшое круглое зеркало, висевшее на стенде с солнцезащитными очками.

— С чего вы взяли, что телефоны не работают? — бросила я.

— Какая-то сволочь обрезала провод. — ВПЗР широко улыбнулась собственному отражению и надвинула бейсболку поглубже. — Сама посмотри.

Бейсболки не идут ВПЗР категорически. Как не идут меховые и вязаные шапки, платки, плоские узорчатые растаманки, капюшоны, шляпы с широкими полями и скрученные в жгут банданы. Все это упрощает облик ВПЗР. А она — совсем не проста, совсем, — провод на телефоне и вправду обрезан. Каким-то острым предметом (ножницы? нож?) и очень аккуратно. Восстановить повреждение с той же аккуратностью вряд ли получится, но сейчас не до эстетики!

— Не такая уж это и проблема, — заметила я, ухватившись за оба конца провода и поднеся их друг к другу. — Все будет готово в три секунды.

— Ну-ну. — ВПЗР подмигнула мне из зеркала. — Рискни. Ножницы и изолента в коробке под прилавком.

— Вы, я смотрю, все здесь изучили. Когда только успеваете?

— Мало сплю. Любопытствую и сопоставляю, как и положено большому писателю…

— И даже перспектива повторить судьбу архетипической кошки не пугает?

— Нисколько не пугает.

Снова этот самодовольный радийный голос! Похоже, ВПЗР подсела на него капитально. Дала ему волю — и он ускакал не то что за горизонт, он обежал всю землю в режиме оверштаг и вернулся — с ножницами и изолентой.

Ими я и воспользовалась, чтобы починить провод. После того, как операция была завершена, я снова взялась за трубку и снова не обнаружила в ней ничего, кроме гнетущей тишины.

— Тухло, да? — посочувствовала мне ВПЗР. — Ты, конечно, надеялась на другой исход.

— Ничего не понимаю…

— Думаю, что неизвестная нам… м-м… сволочь сначала обрезала провод, а потом, когда появился люфт во времени, разбила к чертям телефонный щиток. Или как там это называется?

— Вы видели разбитый щиток?

— Нет.

— Тогда почему вы решили…

— У тебя есть другие версии?

Никаких версий у меня не было, зато опять засосало под ложечкой. «Синдром Талего» — вот как я назову это не самое приятное ощущение, когда выберусь отсюда.

— Что предпримешь теперь? — поинтересовалась ВПЗР.

— А вы?

— Ты же хочешь побыстрее свалить с этого… как ты его называешь — «гребаного острова», не я.

— А вы хотите остаться?

— Важны не твои жалкие желания… И даже не мои.

— Чьи тогда?

— Той сволочи, которая обрезала провод.

— Вы думаете, она еще здесь? — Я невольно понизила голос и обернулась к двери, ведущей в прихожую с лестницей и комодом.

— О-оп! — воскликнула ВПЗР и так громко хлопнула в ладоши, что я вздрогнула.

Если здесь и имеется сволочь, то это — ВПЗР, никто иной. Происходящее забавляет ее. И она как будто задалась целью вывести меня из равновесия. Не удивлюсь, когда окажется, что именно она перерезала провод с одной лишь сволочной целью: досадить мне. Превратить в ад мое пребывание здесь. Она и раньше не отличалась особой щепетильностью в отношениях. Она всегда была мстительной. И в жизни, и в книгах. Трижды в своих романах ВПЗР убивала кроткого Катушкина, дважды — ею и без того покойную мамахен, доставалось также злодеям-издателям, мудакам-критикам, dolboёbam-конкурентам, редактору Лорику (что несправедливо) и ее дочери Манюне (что и вовсе — подлость). Настоящей же рекордсменкой по числу смертей является подруга Манюни, лагерная сучка Перельман: ВПЗР так и не простила ей косяка с покраской головы. Одна я до сих пор счастливо избегала книжной смерти — только потому, что ВПЗР зависела от меня, как малый ребенок. Теперь, когда наши, казавшиеся незыблемыми, отношения полностью разрушены, страшно даже предположить, что она сотворит со мной в какой-нибудь очередной книге. Возможно даже — ближайшей.

Пусть.

Пусть меня настигнет неприятность, я согласна и на «L'Assassinat De Carala» — но лишь в романном варианте. На страницах своих книг ВПЗР вольна делать все, что ей заблагорассудится, за это ей и деньги платят, а вторгаться в реальную жизнь и сбивать меня с толку я не позволю. Нужно немедленно придумать какую-нибудь вескую, умную фразу. Что-то такое, что не позволит ВПЗР проводить надо мной сомнительные эксперименты в стиле хоррор саспенс. Сейчас я придумаю…

Сейчас!

— Вы были наверху? — спросила я у ВПЗР.

— Нет.

Из-за низко надвинутого козырька бейсболки я не вижу ее глаз, так что понять — врет она или говорит правду — невозможно. Впрочем… если бы я и увидела ее глаза, они ничего бы мне не сказали. Уж такая она — ВПЗР: не врет, но и правды не говорит, балансирует где-то на грани. И заваливаясь на тот или иной бок, тотчас же меняет галс. Совсем как псевдояхтсмены в ее книжке о псевдорегате, где все оказались подлецами.