Семен Данилюк - Арбитражный десант

- Он и учел, - Лобанов почесал бородку. - Если бы в банке все разворовали, так кому надо его банкротить. Почему котика бьют? Не из-за плохого к нему отношения, - шкура больно богата.

Рублев с трудом переборол желание резко ответить. Лобанова он недолюбливал, как всякого равнодушного к делу человека. Лобанов пришел наемником и демонстративно держал себя как наемник. А в жизни и в деле Иван Васильевич привык полагаться на единомышленников, людей одной группы крови. И многажды убеждался: попутчики, самые что ни на есть расталантливые, неизбежно губят дело, к которому примкнули.

- У тебя есть предложения, Игорь? - Рублев улыбнулся размахивающему ручищами зятю, у которого от волнения пузырились уголки губ. Улыбнулся поддерживающе. За полгода у домашнего мальчика выковался характер. На глазах рядом с Рублевым вырос надежный союзник.

- Да, - подтвердил тот. - Разве отзыв лицензии для нас полная неожиданность? Вспомните, ждали много раньше. И такой вариант в нашей программе предусмотрен. Так ведь, Андрюха? Дерясин уныло промолчал.

- Да, предусмотрен! - повторил Кичуй. - Если предположить, что за решением центробанка действительно стоит Онлиевский...

- Если, - передразнил Андрей.

- Тем более. Давайте просчитаем дальнейший алгоритм. В чем вражеская цель? Влезть в наши потроха, поставить своего человека. Стало быть, следующим движением центробанк обратится в арбитраж о признании нас неплатежеспособными. Это хоть, надеюсь, бесспорно?!

Он по-петушиному вскинул голову и отважно вперил взгляд в Керзона.

- Ну-ну, - неопределенно отреагировал тот.

- Так вот, мы должны из-под них выбить все козыри. Есть проект мирового соглашения с кредиторами. Если он будет подписан, какой суд сможет признать нас банкротами? А?!

- Российский Басманный, - ответил Лобанов.

- Да даже российский судья не сможет! - отмахнулся Кичуй. - Выставить себя на посмешище всей страны!

- Ну, этих глупостей мы даже в голове не держим, - Лобанов, казалось, искренне развеселился. - Ишь ты, словеса у нас какие! Посмешище. За "посмешище" отдельно доплатят, - и никакого базара. Есть цена всякому вопросу.

Он подмигнул Дерясину.

- Да, есть цена! - послышался клокочущий голос Рублева. Молчать он больше не мог. - Для кого-то цена - дело, которому он служит. А для кого-то - мошна, которую набивает. Как ныне модно говорить? Влегкую, да? Во всяком деле есть работник, а есть наемник, которому всё до лампочки.

Дерзкий, до издевательства хохот Лобанова был ему ответом. Кожа на скулах Рублева, казалось, захрустела. Он начал тяжело приподниматься.

- Увы, Иван Васильевич, Денис прав, - поспешил вклиниться Керзон. - Если нас решили потопить, то пойдут до конца. Имея административный ресурс, продавят любой суд и - признают-таки банкротами. А арбитражным управляющим посадят человека Онлиевского. И тогда вы, - он обвел пальцем вокруг, - не получите вообще ничего. Онлиевский не любит, как известно, делиться с теми, кого "опустил".

- Так пусть сначала попробует опустить! - задиристо выкрикнул Кичуй. - Что-то за эти полгода у него не больно получилось!

- Пока не получилось, - остудил его пыл Керзон. - И потом, господа, мы-то чего добиваемся? Да, продержались полгода. Нормализовали ситуэйшн. За что, между прочим, тот же Онлиевский нас еще и поблагодарить должен, - всегда приятней получать рентабельное хозяйство. Предположим даже невероятное, - продержимся еще год. Но во имя чего, я вас спрашиваю?! Пока была надежда сохранить банк, была и цель. Но после отзыва лицензии все это, - он воздел руки, - обречено на умирание! - Значит, надо вернуть лицензию! - брызгая вокруг себя слюной, вскричал Кичуй. - Если мы сейчас сдадимся и поспешим хапнуть, что успеем, то и получим - что успеем, - крохи. А если отстоим банк, так и куш тогда совсем другой. В общем не хочу, чтоб оставшиеся наши три с половиной миллиарда достались какой-то чужой сволочи!

Незримое облачко накрыло остальных: за неосторожным словечком "наши" все услышали - "нашей семьи". И Рублев тут же уловил это настроение, грозящее расколом.

- Конечно, мы стоим и будем стоять за наши деньги, - с иным оттенком повторил он, охватив этим словом всех присутствующих. - Но главное, мы стояли и стоим за наш бизнес, который, несмотря ни на что, сохраняем. И потом...

Иван Васильевич хитренько улыбнулся:

- Мы имеем еще один козырь. У нас превосходный капитан, способный провести корабль через любые мели. Так, Александр Павлович?

Наступила минута решительного объяснения. И Керзон понял это. С сокрушенным видом он поднялся.

- Дорогой Иван Васильевич, я вернулся в банк по вашей просьбе. Надеюсь, претензий к моей работе нет. И уж во всяком случае никому столько не выпало, как мне за это последнее время. Пока видел смысл, работал. С бешеной перегрузкой за жалкие крохи. Но после отзыва лицензии смысла в этом больше не вижу. Не хочу запалиться окончательно, - он похлопал себя по жирной груди . - У меня наконец есть семья. Мне не раз предлагали возглавить устойчивый банк без проблем - за совсем другие деньги. Потому прошу понять правильно и не осуждать. Без обид!

Неловко изобразив общий кивок, Керзон повернулся и, чуть вихляя своим несколько исхудавшим, но все еще объемистым банкирским задом пошел к выходу.

Стало ясно: он уже получил свежее предложение и - дал согласие.

Угнетенное молчание повисло в Зале заседаний.

Из приемной донесся женский голос и фальшиво-бодрая реплика Керзона.

В Зал заседаний на смену уволившемуся президенту вошла броско, а, по мнению Инны, вызывающе одетая женщина - журналистка Ирина Холина, которую здесь не видели почти три месяца. В дополнение к полупрозрачной блузке и юбке с разрезом до бедра лицо ее оказалось едва ли не полностью закрыто газовым шарфиком, из-под которого выглядывали лишь глаза, густо намазанный нос и ярко-пунцовые губы.

Присутствующие огорошенно замерли. Впрочем к чрезмерной экстравагантности Холиной привыкли и прикрытое шарфом лицо сочли деталью какой-нибудь новой эксклюзивной коллекции.

- Могу поприсутствовать? - Ирина огляделась. Дерясин, Кичуй, Подлесный, даже грубиян Жукович, поймав ее взгляд, благожелательно кивнули. Лишь Лобанов, углубившийся вдруг в свои записи, даже не поднял головы.

Холина помрачнела.

- Присаживайтесь, Ирочка, - Рублев отодвинул кресло подле себя. - Это я просил Ирину Семеновну подъехать, - пояснил он для остальных.

- А что Александр Павлович? - Холина недоумевающе кивнула на дверь. - Я встретила. Говорит, выставили из класса.

- Он сам себя выставил. Только что Керзон подал в отставку с поста президента банка.

Рублев тяжело вздохнул, непроизвольно привстал, оперся кулаками о стол и подался вперед, как с ним бывало в решительные минуты.