Семен Данилюк - Мужские игры

Он распахнул дверь в заполненный приехавшими с ним людьми предбанник, и лавина голосов, составленная из громкого, раздраженного голоса Второва и вкрапливающихся глухих, зализанных звуков, выкатилась на улицу.

И сразу по-особенному тревожно сделалось в особнячке. Забелин сквозь приоткрытую дверь с интересом смотрел, как тихонько вытекали из приемной бурлившие перед тем сотрудники. Все уже знали, что президент приезжал объявить бывшему фавориту об опале.

Зашел угрюмый Дерясин:

- Кредитный комитет проводить будете?

- Сами проведите.

- Указания?

Забелин припомнил теснящего его в угол горячащегося Баландина.

- Как наметили, так и решайте.

- Угу. Похоже, уходите все-таки.

- Как раз нет. На другое дело становлюсь. Недвижимость скупать буду. - С чего бы это вас в купцы? - Дерясин тряхнул головой. - А кредитование, что от и до вы поставили, Баландину на поток и разграбление?

- А вы на что?

- Мы?! Так я думал...

- Человек пять могу взять с собой. Поговори с ребятами, кто хочет. Хотя, возможно, таких условий, как на кредитовании, не будет. Тебя, увы, не приглашаю - еще неделю назад представление о твоем выдвижении на заместителя начальника управления послал.

Дерясин глянул недоуменно и, не оборачиваясь, вышел.

Едва он ушел, как впорхнула секретарша. Огромные и вздернутые, словно крылья бабочки-махаона, ресницы ее - результат многочасовых косметических усилий - обиженно подрагивали.

- Тихо как стало, - заметил Забелин.

- Попрятались со страха. Прознали, что Второв вас выгоняет. Вы из них людей сделали. А они - как тараканы.

- Стоит ли так категорично, Яночка? У людей семьи. Это мы с тобой - снялись да полетели. Ты - по молодости. А я - старый летун.

- Тоже мне старый, - поощрительно хмыкнула Яна. Подражая кому-то, провела язычком по пухлым губам. - Всего-то тридцать пять. По нынешним временам, можно сказать, мальчишеский возраст. Алексей Павлович! А у меня билет лишний подвернулся - на "Виртуозов Москвы". Может?..

- Классика? Уволь, солнышко! У меня на нее с детства аллергия, еще когда родители часами за пианино заставляли просиживать.

Это был не первый случай, когда у Яны случайно оказывались лишние билетики, и находить аргументы для отказов становилось затруднительно.

- А правда, что вы меня в филиал переводите?

Вот и истинная причина сегодняшнего демарша.

- Ну, ты ж взрослая девочка, понимать должна. Все-таки на третьем курсе экономфака, пора расти над собой, набираться профессии. Хватит в секретаршах отсиживаться. И мама твоя просила.

- Ее-то какое дело?

- Вообще-то она тебя сюда все-таки...

- Да идите вы все! - зло вскрикнула девочка. - Делайте что хотите!

Она вышла, естественно, со значением хлопнув дверью. Еще одна абсолютно ненужная проблема. Забелин подошел к окну. Во дворе, под китайским деревом, о чем-то спорили Снежко и Дерясин. На лицах их не было привычных ухмылочек, - значит, ругались нешуточно. Эдик, ухватив Андрея за лацкан пиджака, яростно рубил воздух, что-то вколачивая в друга. Дерясин же редко, устало отругивался, по своему обыкновению, упрямо морща лоб.

Какой поразительный день. В девяносто первом году взметнулась над страной кувалда ГКЧП, и в какой уж раз брызнули по всему миру российские мозги. Среди эмигрировавших был и Максим Флоровский - лучший забелинский друг, светлейшая голова и первый институтский хохмач.

Спустя год, после того как Мельгунов внезапно выгнал Забелина из института, он пришел в банк. И вот теперь, в девяносто восьмом, похоже, очередной круг замкнулся: только что он получил задание скупить институт для банка, и в тот же день после восьмилетнего молчания из шереметьевского небытия возник Максим Юрьевич Флоровский.

Учитель

- Ждут, - принимая куртку, интимно сообщил швейцар, обозначив картинный жест в сторону подвала, где, собственно, и размещался известный в Москве пивной ресторан. На стенах вдоль ведущей вниз лестницы были развешаны копии фламандских натюрмортов с изображением дичи - все из той же необъятной коллекции незабвенного Владыкова: Забелин в свое время ввел среди должников продразверстку - по купленной картине на каждый не вовремя выплаченный процент.

Внизу его встречали. От стойки у входа шагнула метрдотель - дородная женщина с объемистой, далеко выступающей грудью. Забелин невольно отодвинулся,- всякий раз ему казалось, что этой грудью она просто ненароком сметет его на пол.

- Гость за вашим столиком, Алексей Павлович, - с услужливым достоинством пробасила она, то ли вместо приветствия, то ли чтоб лишний раз убедиться, что саму ее перед тем не обманули.

Забелин и сам увидел сидящего в дальней кабинке мужчину с меню в небрежно откинутой руке. Вопреки заранее принятому решению быть вальяжно-неспешным, Забелин быстро пошел через зал, на ходу растекаясь в глупейшей улыбке.

Мужчина за столиком то ли услышал, то ли почувствовал этот устремленный к нему порыв. Без видимой причины резко обернулся и взлетел над диваном, сбросив меню на руки склонившемуся перед ним официанту.

- Алеха! - Макс Флоровский, игнорируя наступившую в ресторане испуганную тишину, рванулся навстречу по проходу так, что джемпер надулся на его спине парусом, направляющим движение. - Алешенький!

Они встретились, обхватившись руками, помедлили, всматриваясь друг в друга, и обнялись.

- Я ж тебя, черта, подумать страшно, дай бог, лет семь не видел. - ничуть не стесняясь, что стоят они посреди прохода, на виду у заинтригованных клиентов и насторожившегося персонала, Максим заново сжал приятеля.

- Восемь, - Забелин чуть отстранился. - Ты ж еще до путча в Штаты свинтил. Всегда умел чутко предвидеть. По части просчитать варианты равных тебе в институте не было. Ну, хвастайся - что ты, где?

Они вошли в кабинку.

- Да я-то в шоколаде, - Максим заметил скептически прищуренный взгляд Забелина, слегка нахмурился. - Хотя, конечно, не сразу образовалось. Поначалу пришлось подергаться. В науку было кинулся. Помнишь, должно быть, были у меня кой-какие наработки. Но тогда и увидел - тупые они. До живого славянского ума не доросли. И - жадные. Им только то подавай, из чего на выходе тут же доллары закапают. А чтоб на шаг дальше просчитать - так боже упаси! В общем, пригляделся и подумал - чего я к вам за-ради Христа ломиться буду? Вас же, жлобов, драть надо как сидоровых коз. Тогда зауважаете.

- И?..

- Принялся фондовый рынок окучивать. Занялся ценными бумагами. Хорошо подзаработал. Дом во Флориде купил. Натурализовался.

- Из казино, поди, не вылезаешь.

Еще студентом Максим, классный преферансист, уезжал на лето в Сочи, как другие в стройотряд, и жил там исключительно "высоким искусством". Правда, в Москву возвращался пустым - и хорошо, если при своем костюме: рано или поздно в азарте попадал на катал.