Ирина Лобановская - Искушение

Как трудно все-таки, просто невозможно представить себе положение рядом живущего... Эту страну глухих... Говорят, чтобы осознать жизнь инвалида, нужно хотя бы день провести в инвалидном кресле. А Кате необходимо на день заткнуть себе уши.

Через несколько дней после предложения о фотомодели Валя позвонила Кате:

- Тут в газете такое жуткое объявление... У меня волосы дыбом встали. Просто не представляю, до какой безысходности и отчаяния мог дойти человек, чтобы решиться предлагать подобную услугу?!

Катя опять потерялась в догадках:

- Что же там такое напечатано? "Мужчина готов оказать половое милосердие одиноким женщинам в возрасте"?

- Да ты что! - возмутилась Валя. - Если б такое... это чепуха, и, скорее, смешно и противно... Тем более, что все развратились до предела. Здесь все гораздо страшнее: "Продам свою почку". Вот наша жизнь...

Катя молчала.

Вчера она совсем собралась умирать. Сил больше нет. Уже считала все свои ошибки своей жизни, но их оказалось куда больше, чем предполагалось. Катя устала, бросила считать и пошла варить овощной суп.

Она почему-то очень тяжко восприняла Верину борьбу за директорство с Добровым, хотя возненавидела его по-настоящему после одного случая.

Мальчишки курили за школой. Увидели директора, привычно позвавшего их: "Гулы-гулы!", стремнулись и дали деру. А Таишев пожалел бычок - деньги на сигареты приберегал от выделенных матерью на школьные обеды - и от большого ума сунул окурок в карман брюк, даже не потушив. В том же кармане у него лежала пластиковая расческа, которая горит, как коптилка.

Когда мальчишки вошли в школу, расческа разгоралась все стремительнее, прогорели брюки и на ногу потекла расплавленная пластиковая масса... Катя первая увидела белое лицо Акрама. "Скорая" доставила его в травмпункт с обугливанием тканей - ожог четвертой степени.

На следующий день надо было идти менять перевязку. Врач сказал ему:

- Приготовься, бинт сорву резко, за одну секунду. Будет больно, врать не стану. Но тянуть бинт медленно нельзя - это еще хуже.

Сорвал бинт в секунду, и все погасло. Болевой шок. Когда Акрам очнулся от запаха нашатырного спирта, врач рассказал, что вместе с бинтом из ноги выпал обугленный кусочек мяса. В ноге зияла в прямом смысле слова "ямка". Ее заливали концентрированным до черноты раствором марганцовки и снова перевязывали. Белое пятно так и осталось навсегда.

Это все передала Кате верная подружка Акрама одноклассница Танечка, всегда старавшаяся быть внимательной и аккуратной. Домашние задания выполнены, тетрадки чистенькие, учебники на столе... Катя удивлялась: правдива ли история с наркотиками? Добров стоял на своем, Ариадна Константиновна досадливо отмахивалась: и охота вам слушать директора?

При всей своей прилежности Таня настоящих способностей ни к одному предмету не проявляла и учиться после девятого класса не хотела. Мечтала стать парикмахером. Но не тут-то было... Танина мама придерживалась совершенно иного мнения и твердо рассчитывала на то, что дочка окончит одиннадцатилетку и поступит в институт. И институт уже выбрала в Питере, где у Таниной мамы нашлись знакомые, готовые помочь с поступлением.

Мягкая и податливая, девочка была не в силах сопротивляться материнскому желанию и пассивно подчинялась, хотя в ее глазах стыла серая тоска. Таня постоянно удивительно красиво и своеобразно причесывала на все лады подруг и рассказывала учителям, как ей хочется работать в парикмахерской.

- И что мать упорствует? - злилась Валя. - Девчонка ведь права: в школе ей дальше делать нечего. Дура дурой. Самая дорога в училище!

Но переубедить Танину маму оказалось невозможно. Она не желала понимать, что дочка будет страдать, занимаясь нелюбимым делом, что ей будет очень трудно учиться как в старших классах, так и в институте, если даже она туда поступит по маминой протекции.

Таня изредка подходила к Кате, стояла рядом, смотрела... Потом лепетала:

- Екатерина Кирилловна, Акрам хочет учиться в десятом классе... Он ведь должен там учиться, правда? Вы ему поможете?

Катя кивала, с ненавистью вспоминала о Доброве, стискивала губы...

Приятель Акрама Саша Степанов прекрасно играл в футбол, уже выступая за молодежную сборную России. Но мама не желала вырастить русского Пеле, она мечтала сделать из сына менеджера или экономиста. А потому забрала сына из сборной по футболу и категорически приказала учиться в десятом классе. Мальчик с трудом перебивался с двойки на тройку, а на переменах очень красиво бегал по коридору, играя воображаемым мячом. Все учителя любовались, даже Валя и Добров. Им было по-своему жалко мальчика, но убедить и эту маму тоже ни в чем не удавалось.

- Никакого футбола! - гневно отрезала она. - Только Финансовая академия! Или Плехановская!

- И все это лишь с благими намерениями! - сорвалась как-то Валя. - Идиоты-родители упускают из виду ответ на самый главный вопрос: чьи интересы они преследуют? Детей или свои собственные? Чьи здесь гордость и честолюбие? И чьи трагические ошибки, расплачиваться за которые потом будут всю жизнь их дети?

Конечно, думала Катя, опыт родителей несравним с опытом детей, кто спорит... Но здесь дело не в одном опыте. Нельзя забывать о детской интуиции, о природном ощущении своего жизненного пути, об осознании своего предназначения. И лучше, как ни парадоксально, если ребенок ошибется сам, чем пойдет по ложной дороге, навязанной ему родителями. И позже, бросит им в лицо выстраданное обвинение.

Пусть каждый должен прожить свою жизнь. Но нельзя подменять детскую - собственной...

- Вы слишком эмоциональны, Екатерина Кирилловна, - хмыкнул Добров. - Ну да, ну да... Наблюдал тут недели три назад... Пришла к вам чья-то мамашка... ревет-разливается, горе свое вам выплакивает. А вы ее обняли и тоже взялись рыдать с ней за компанию.

- Неэмоциональный словесник - нонсенс! - злобно отпарировала Катя.

- Как же, как же... - ухмыльнулся директор.

Эта история с плачущей мамой...

Знал бы Добров, сколько стоил Кате мальчишка Андрюшка, который из школы уже фактически ушел... Учиться он не желал, двойки по всем предметам... Добров и Валя - они почти всегда совпадали по степени жестокости - поставили вопрос об отчислении. Но ведь Департамент не позволит. Тогда на второй год. Катя попыталась выяснить у матери, чем увлекается Андрей. Оказалось, музыкой.

- С утра до ночи бренчит на гитаре! Ночью не расстается! - выплескивала свое несчастье мать. - Какие-то клубы у него там бардовские, музыканты по всей Москве... И он к ним шатается бесконечно, а учебу забросил, собирается петь... На Цое вообще помешался!

Катя задумалась. Дома она собрала все музыкальные кассеты и диски Платоши.