Дзюнпэй Гомикава - Условия человеческого существования

Работали по двенадцать часов, но работа была не тяжелая, да и улизнуть от работы было не так уж трудно. Демонтаж завода происходил неорганизованно.

Укрывшись от глаз конвоиров, пленные часами грелись на солнышке, и это объяснялось вовсе не тем, что бывшие «императорские воины» не хотели работать на Советский Союз. Люди просто плохо питались и совсем обессилели. Но кое-кого лагерное начальство подкармливало.

В основном подкармливали офицеров и унтер-офицеров, от них ждали помощи в руководстве пленными. Пленных офицеров было всего человек пятнадцать, унтер-офицеров — около семидесяти. Самым старшим среди офицеров был майор Ногэ. Он и распоряжался всеми пленными, получая инструкции от белобрового русского лейтенанта. Таким образом, лагерь стал приобретать черты некой военной организации.

Кадзи хмурился — опять возрождается проклятая японская армия.

Как-то на собрании пленных Ногэ сказал:

— С этого дня мне поручено руководство всеми работами по демонтажу. Нам всем пришлось испить горечь поражения, но помните: родина не погибла. Придет время, когда мы ступим на родную землю. Так что мужественно сносите все лишения и старайтесь сохранить здоровье, чтобы приблизить день возрождения родины.

Пленные слушали, затаив дыхание. Горечь поражения они узнали на собственной шкуре. Но как они могут «приблизить день возрождения родины» — этого никто не знал. Однако слова Ногэ о том, что придет время и они «ступят на родную землю», видно, всем были по душе.

Потом Ногэ обрушился на пленных за их увиливание от работы.

— Все здесь распустились, обленились, а каков результат? Русские нас будут презирать! А ведь презрение для японца хуже смерти. Так вот теперь господа унтер-офицеры будут следить за работой солдат. Надо добиться доверия русских, и тогда я смогу разговаривать об улучшении условий для всех. А вы, господа унтер-офицеры, должны помнить, что являетесь нашей опорой везде и всегда. Понятно? Мы должны приложить все силы, чтобы добиться уважения со стороны русских. Возвращение на родину зависит от нашего усердия!..

И унтер-офицеры начали действовать. Однако уговорить солдат было трудно. Им на все было наплевать. А тут еще согласно какому-то международному соглашению офицеры питались сравнительно хорошо и ничего не делали. Это солдатам не нравилось. И хотя унтер-офицеры из кожи лезли вон, чтобы солдаты работали с огоньком, ничего у них не получалось.

Группа Кадзи работала на складе. Мешки с серой, используемой для производства целлюлозы, грузились в вагоны, стоявшие на железнодорожной ветке, которая заходила на территорию завода. От склада до вагонов было далеко, и носить тяжелые мешки было не так-то просто. А тут еще в глаза лезла серная пыль и они все время слезились. Выполнив норму, все шли греться на солнышко, перевыполнять ее никому не хотелось…

Лентяй Кира неизменно посмеивался над усердно работающим Кадзи.

— Посмотрели бы на тебя сейчас твоя мать или жена. Уж очень у тебя трогательный вид, даже слезы навертываются. Верно, в Сибири пролезешь в активисты, чтоб одним из первых «ступить на родную землю». Подожди, скоро тебя заприметит Ногэ и будет всем ставить в пример. Но ты учти, что если и дальше будешь так надрываться, — до Сибири не доедешь. А те, что прохлаждаются за твоей трудолюбивой спиной, как раз и выживут…

— Себя, что ли, имеешь в виду? — спросил Кадзи, подымая четвертый мешок. — Все философствуешь, Кира! Скептика из себя строишь! Ты, Кира, лодырь от природы. Тебя лень скоро так засосет, что штаны спустить будет трудно. Ты скоро сам себе осточертеешь.

Кадзи поднял мешок и пошел к вагону. А во имя чего он работает? Конечно, смотреть на бездельника Киру противно, но почему все-таки он сам работает, несмотря на голодуху? Кадзи не смог себе ответить. Но уж, конечно, не для того, чтобы первым «ступить на родную землю». Нет, теперь ему все равно. Да если разобраться, то и родины-то в обычном смысле у него нет, есть только его народ, который связан с ним общим страданием. И прежде чем «возрождать родину», надо бы позаботиться о собственной жизни. Это желание таилось где-то глубоко внутри и нисколько не влияло на его усердие в работе. Нет, просто тяжелая физическая работа приносила ему какое-то духовное облегчение. И, конечно же, он работает так вовсе не потому, что хочет помочь социалистической стране. Эта страна как огромная преобразующая сила существовала в его сознании как-то отдельно от всего. Да, эта страна избавила людей, подобных Кадзи, от оков милитаризма. После того как новобранец Кадзи говорил с Синдзе о побеге, эта страна долгое время была для него как бы маяком. Но оказалось, что та Россия, о которой он мечтал, и та, пленным которой он стал, — две разные вещи. Этой второй России он принадлежал как орудие труда, после того как в осенней степи после душа определили его физически пригодным для работы. Разумеется, он должен понести наказание за военные преступления Японии, поскольку он принадлежит к японской нации, но душа Кадзи требовала справедливости, а ее он пока еще не видел.

Но тогда зачем же так надрываться в работе? Не в искупление же вины Японии! И не из страха! Своих конвоиров Кадзи вовсе не боится. Просто его энергичная натура не терпит безделья, и к тому же труд дает забвение от тягостных дум.

Спотыкаясь, Кадзи добрел до вагона. А это пока всего четвертый мешок. Видно, он стал сдавать. Во рту было сухо, перед глазами плыли огненные круги. Опустив мешок на землю, Кадзи присел отдохнуть. К нему подошел Наруто. Этот великан тоже задыхался, его глаза, казалось, сейчас выскочат из орбит.

Наруто сбросил свой мешок на землю.

— Проголодался — мочи нет, — прохрипел он, глядя воспаленными глазами на вагоны.

— Я тоже, — Кадзи слабо улыбнулся. Было время обеда, но пленные ели лишь два раза в день — утром и вечером. И то один гаолян.

— Давай хоть с этими мешками разделаемся.

— Давай.

Кадзи помог Наруто взвалить мешок на спину.

— А со своим-то справишься?

— Попробую. Ведь я на десять лет моложе тебя.

Но он не справился, выше пояса не поднял. На лбу выступил холодный пот. Он натужился еще, но вдруг пошатнулся и упал. Э, черт! Если, так пойдет дальше, он не выдержит.

Советский солдат, увидев, что Кадзи упал, спрыгнул с вагона, подошел к нему и с улыбкой что-то сказал. Потом он подмигнул Кадзи, словно говоря: «А ты отдыхай», — и с поразительной легкостью вскинул мешок себе на плечи.

Кадзи видел, как солдат играючи складывает мешки в вагон. Глядя на Кадзи и Наруто, солдат жестами объяснил, что наступил обеденный перерыв и надо «кушать». Он, видимо, не знал, что пленным обед не полагается.

— Нет кушать, — печально улыбаясь, сказал Наруто.