Стив Тольц - Части целого

Однажды ему пришло в голову — и надо сказать, для родителя мысль была неплохой — если ребенок одержим чем-то вредным, единственный способ его отвлечь — заменить вредное увлечение на полезное. Чтобы отвлечь Терри от желания стать инвалидом, отец выбрал для него нечто настолько же австралийское, как укус воронкового паука в коленку.

Спорт.

Было Рождество. Терри подарили футбольный мяч.

— Пойдем постучим, — предложил ему отец.

Брату не хотелось, поскольку я оставался дома, но отец проявил твердость и вытащил сына на солнце. Я наблюдал за ними из окна. Терри притворялся, что хромает. И всякий раз, как отец посылал ему мяч, с несчастным видом ковылял по лужайке.

— Перестань хромать!

— Не могу!

— С твоей ногой ничего нет.

— Есть!

Отец с досады плюнул и, ворча, направился домой, ломая голову, как поступить, и строя всевозможные планы, разумеется, подобно всем отцам, исключительно из любви. Он решил, что на некоторое время необходимо разлучить нездорового приемного и здорового собственного сыновей. Болезнь он считал сочетанием лени и слабости, то есть склонностью характера, и в доме нельзя было кашлянуть, чтобы он не увидел в том отражения гнилой внутренней сущности. Его невозможно было обвинить в отсутствии сердоболия, и он честно внес личный вклад в борьбу за существование, но принадлежал он к тем людям, кто за всю свою жизнь не болел ни единого дня (если не считать болезнью отвратительное чувство, внушаемое сознанием, что нечем платить по счетам). И не знал никого, кто бы страдал от болезней. Даже его родители отправились на тот свет не после продолжительной немощи, а погибли во время аварии автобуса. Я уже говорил: детство научило меня — различий между бедным и богатым не существует. Разница между больным и здоровым — вот что неколебимо.

На следующее утро я увидел, как отец тащил два чемодана, а Терри едва плелся за ним к нашей семейной машине. Дверцы захлопнулись, и они скрылись в жутких клубах пыли. Через два месяца, когда они вернулись, Терри рассказал, что они ездили по всему штату за местной футбольной командой и присутствовали на всех ее играх. Через две недели футболисты стали их замечать и, тронутые преданностью хромого ребенка, сделали моего припадающего на ногу брата неофициальным талисманом команды. При первом удобном случае отец облегчил душу, рассказав игрокам обо мне и том влиянии, какое я оказывал на Терри, и попросил футболистов восстановить истинно австралийский дух, покинувший левую ногу его сына. Команда единодушно откликнулась и взялась задело. Терри вывели на безупречно зеленое поле и под жарким дыханием солнца стали посвящать в тонкости игры; и он, стараясь произвести впечатление, стал хромать все меньше и меньше. Через два месяца путешествий он больше вообще не хромал и превратился в настоящего маленького спортсмена. Отец добился своего. Терри заразился любовью к спорту.

Вернувшись, он вступил в местный футбольный клуб. В то время играли жестко: родители, глядя, как их отпрыски крушат друг другу головы в прохладных вечерних сумерках, корчились от восторга. Дети выказывали наличие силы духа и даже если уходили с поля в париках из засохшей крови, все были довольны. В Австралии, как и везде, обряд переходного возраста — вещь немаловажная.

Сразу стало понятно, что Терри — игрок выдающийся, ни больше ни меньше звезда. Глаз радовался, когда он рвался вперед, отдавал пас, делал финт, обводил и отрывался от гнавшихся за ним маленьких костлявых командных собратьев. Он бегал как заведенный, однако всегда был собран. На поле совершенно менялся, и, хотя во всех мыслимых и немыслимых ситуациях частенько валял дурака, во время игры он напрочь терял чувство юмора. Стоило прозвучать свистку, и он начинал относиться к овальному мячу с такой же гробовой серьезностью, как ангиохирург к овальному сердцу. Как меня и, наверное, большинство австралийцев, Терри воротило от власти. Дисциплина была противна его натуре. Если он шел к стулу, но в это время кто-то просил его сесть, он скорее бы вышвырнул этот стул из окна, только бы не подчиняться. Но в плане самодисциплины он не уступал дзен-буддистам. Терри было не остановить. Он готов был тренироваться до тех пор, пока на небе не всходила огромная, похожая на мыльный пузырь луна. В дождь приседал и отжимался, а когда солнце скрывалось за зданием тюрьмы, шлепал бутсами по слипшейся мокрой траве и лужицам грязи.

Летом Терри приняли в местную команду игроков в крикет, и в ней он тоже начал блистать с самого первого дня. В качестве боулера отличался быстротой и точностью, бил мощно и метко, глаз его никогда не подводил, реакции были на высоте. Сама его естественность казалась неестественной. Все только о нем и говорили. И когда открылся новый плавательный бассейн, догадайся, кто был первым в воде? Человек, который его построил. А вторым? Конечно, Терри. Ответь мне: может ли человеческое тело быть гениальным? Мускулы? Сухожилия? Кости? Но видел бы ты Терри перед началом соревнований. Само спокойствие! В то время как другие дрожали у бортика бассейна, он вел себя так, будто ждал на остановке автобус. Но вот гремит стартовый пистолет, Терри настолько быстр, что никто не замечает, как он прыгает в воду. А затем несется как метеор. Его должен был кто-то прославлять, и я прятался в глубине трибун и кричал громче всех. Боже, какие это были водные праздники! Мне кажется, что я снова на них присутствую: слышу звуки бултыхающихся в воде тел и шлепанье ног по холодному мокрому полу крытого бассейна, ощущаю едкий запах хлорки, вызывающий у меня приступ обонятельной ностальгии, различаю чмоканье резиновых шапочек, когда их стягивают с головы, и стук капель по кафелю, когда снимают очки. А как эти праздники любили мальчишки! Им словно внушили: «Человеческим существам требуется вода, так что полезайте в бассейн!» Они послушались и были счастливы.

Самым счастливым чувствовал себя Терри. Как же иначе? Он был звездой футбольной команды, крикетной команды и звездой в бассейне. У города появилась собственная знаменитость, тем более привлекающая к себе внимание, что это был семилетний мальчишка. Семилетний! Ему в ту пору было всего семь лет. Терри стал Моцартом в спорте, невиданным ранее талантом. Город его обожал, на него смотрели с любовной истомой и воодушевляли взглядами. Нет смысла отрицать, что его сделали предметом почитания. И местная газета посвящала ему броские материалы. Когда в прессе, пытаясь завоевать популярность на спортивных новостях, публиковали рассказы о юных спортсменах, отец млел от восторга.

На случай, если тебе станет интересно, не было ли между нами соперничества, отвечаю: я не чувствовал ни малейшей ревности. И хотя ощущал себя забытым, как сгоревшие автомобили в заброшенных пригородах, гордился братом, героем спорта. Но в то же время начал тревожиться: я почувствовал в Терри нечто большее, чем ловкость и любовь к спорту.