Стив Тольц - Части целого

Гарри перегнулся через поручни, в которые, ценя свою драгоценную жизнь, я вцепился так, что побелели костяшки пальцев. Забраться на такую высоту с его больной ногой было настоящим подвигом. Он качнулся в изнеможении и чуть не потерял на ветру равновесие.

Его лицо сморщилось. Он так сильно хмурился, что совсем его перекрутил. Морщины наползали одна на другую.

— Гарри, произошла ошибка! — крикнул я.

— Это больше не имеет значения.

— Мы все исправим. Люди узнают, что книга твоя!

— Поздно, Мартин. Я его видел.

— Что ты видел?

— Час моей смерти.

— Когда?

— Сколько сейчас времени?

— Гарри, не прыгай!

— Не собираюсь. Я упаду. Нельзя запрещать человеку падать. Это дело гравитации, а не мое. — От страха он истерически рассмеялся. И не сводил глаз с нацеленного на него снизу оружия. Его паранойя наконец достигла нирваны. Параноидальные фантазии и реальность накрепко спаялись воедино.

— Я падаю… я иду… вот еще одна война… землетрясение… и второе пришествие Мадонны, только на этот раз она певичка, но все равно девственница… дальше сексуальная революция и джинсы-варенки.

Его экстрасенсорное восприятие проникло в бесконечность, но заслонило от его взгляда настоящее. Маленькие беспокойные глазки, обычно шнырявшие по сторонам, наконец замерли в глазницах и, совершая путешествие в будущее, изучали и видели все. Все.

— Компьютеры… у каждого… во всех домах… люди толстые… все очень толстые…

Гарри не владел собой и предсказывал как ненормальный. Он видел будущее человечества словно на ладони. И это стало последней каплей.

— Она мертва! Мертва! — Кто? Он не мог разобраться в том, что видел. — Третья мировая война. Четвертая. Десятая. Им нет конца. Они погибли. Мертвы — кто мертв? Астронавт. Президент. Еще один президент. Твоя жена. Теперь ты. Теперь твой сын. Все. Все. — Его провидение устремлялось на сотни лет вперед, может быть, на тысячи. Значит, человечество будет продолжать в том же духе. Глаза Гарри пронизывали время и пространство. Он ничего не упускал.

Но вдруг его связь с бесконечностью была нарушена вновь завывшими сиренами. Мы посмотрели вниз и увидели, что полиция и пресса покидают место события. Они разъезжались.

— Куда, мать твою, ты собрался?! — крикнул Гарри миру внизу.

— Подожди, — бросил я. — Пойду посмотрю.

На полпути вниз я наткнулся на застрявшего журналиста. Во время подъема его одолело головокружение, и теперь он не мог двинуться ни вверх, ни вниз.

— Что происходит?

— А ты не слышал? Терри обложили. Он взял заложников. Предстоит грандиозная схватка! — Голос журналиста звучал возбужденно, лицо же оставалось бесстрастным — такое выражение бывает у водителей катафалков. Я снова полез к Гарри.

— Что там такое?

— Терри, — ответил я, опасаясь его реакции.

Гарри опустил голову и с грустью наблюдал, как последний репортер спешит прочь.

— Послушай, друг, — сказал я, — мне нужно идти. Может быть, я сумею чем-нибудь помочь Терри.

— Прекрасно. Иди.

— Извини, я…

— Иди!

Я стал спускаться, сосредоточив все внимание на поручнях и своих ногах, но не успел добраться до земли, как услышал выстрел, свист рассекающего воздух тела и всплеск, больше напоминавший удар.

Вот и все.

В этом был весь Гарри.

Прощай, Гарри.

Полиция загнала Терри в угол в боулинге. Я понимал, что туда ринется вся Австралия, словно люди — вода, а мой брат — водосток, поэтому, вскочив в такси, пообещал шоферу несметные богатства, если он приблизится к скорости света, насколько позволяет его шестицилиндровый автомобиль. Когда требуется спасать брата, денег не считаешь, и каждый раз, когда нога таксиста касалась педали тормоза, я бросал ему на колени монетку. А когда он потянулся за справочником улиц, я вырвал ровно половину своих оставшихся волос. Плохой признак, если водитель оборачивается, чтобы рассмотреть, какой знак он только что проскочил.

Но никакого справочника не потребовалось: вереница машин и людей двигалась в одном направлении — полицейские автомобили и автомобили «скорой помощи», пожарные машины, армейские джипы, фургоны с прессой и мороженым, очевидцы, садовники, раввины — все в Сиднее, у кого было радио и кто хотел принять участие в историческом событии, спешили сюда.

Все хотели занять удобные для обзора места и наблюдать, как вершится история. Кто бы отказался посмотреть, как взрывается затылок Кеннеди, если бы в 63-м году получил билет в Даллас, или увидеть падение Берлинской стены? Люди, побывавшие там, говорили так, словно мозг Джона Фицджеральда Кеннеди забрызгал их одежду, а Берлинская стена рухнула, потому что это они ее как следует подтолкнули. Никто не хочет ничего пропустить, чтобы, чихнув во время слабого землетрясения, не удивляться, почему все вокруг кричат. Поимка и, возможно, убийство Терри Дина были равны самому сильному землетрясению в Австралии за пятьдесят лет, поэтому все, как могли, старались добраться до боулинга.

Я выскочил из такси, неловко увернулся от капотов машин и больно ударился бедром о боковое зеркало «форда». Впереди замаячила цель моей поездки. Казалось, все полицейские силы Нового Южного Уэльса собрались вокруг боулинга. Снайперы заняли позиции на крыше и на деревьях детского парка напротив. Один снайпер вскарабкался на гимнастический снаряд «Джунгли», два других балансировали на качелях.

Не в силах пробраться сквозь толпу, я закричал:

— Я Мартин Дин, брат Терри Дина!

Меня услышали, освободили дорогу, дали пройти, но я снова попал в затор. Несколько человек вокруг решили, что доставить меня внутрь дело их жизни, подняли над толпой, и я поплыл на их плечах, как кумир рок-н-ролла. Ближе, ближе, но иногда толпа выдавливала меня то в одну, то в другую сторону. Я кричал: «Вперед! Вперед!», словно был капитаном Ахавом [20] Один из центральных персонажей знаменитого романа Германа Мелвилла «Моби Дик». , а боулинг — белым китом.

Затем я услышал, что толпа требует что-то новое: «Пропустите ее! Пропустите ее!» Вытянул шею, но не понял, о ком идет речь. «Это его мать! Мать Терри Дина!» — кричала толпа. Затем я увидел ее. Мать подходила с противоположной стороны, возникая и пропадая в человеческом море. Она помахала мне рукой. Я помахал в ответ. Нас обоих несло к нашей семейной судьбе. Теперь я мог ее слышать.

— Это двойник! Двойник! — кричала она. — Мы его поймали!

Мать лишилась рассудка. Толпа несла нас так быстро навстречу друг другу, что мы чуть не столкнулись. Нас скинули на землю перед полицейскими, которые пытались одновременно сдержать толпу и журналистов. И те и другие разъяренно кричали. Нам пришлось протиснуться в круг блюстителей правопорядка и отвечать на вопросы. Я хотел пройти дальше, но мать своим лепетом насчет доппельгенгера [21] В парапсихологии и научной фантастике — призрачный двойник. не способствовала осуществлению моего намерения.