Роман Канушкин - Джандо

Профессор Ким закурил и подумал, что действительно во что-то они в детстве не доиграли. А может, и нет. Поэтому Профессор Ким отклонил, по крайней мере временно, предложение Артура, сославшись на большую загруженность на кафедре. Правда, пообещал, что, как только возникнут какие-либо идеи, он немедленно даст о себе знать. Профессор Ким посмотрел на полную пепельницу: когда они встречались в прошлый раз, почти полгода назад, на Камчатке, на восхождении, Олежа курил папиросы, Ким щеголял, попыхивая трубкой, а Артур предпочитал «Мальборо». Сегодня все трое, не сговариваясь, извлекли сигареты «Кэмел». Бывают и такие совпадения, мелочь, конечно, но все же любопытно.

Разумеется, на кафедре полно работы, но не в этом дело. Уже давно Профессора Кима интересует одна проблема, но об этом никто не знает. Даже Мадам. Мадам в курсе всего, что делает Профессор, кроме одной маленькой, но очень любопытной проблемки. Потому что если она превратится в Большую Проблему, то понадобится помощь. И возможно, не только Мадам. И не только Артура.

Профессор Ким достал новую сигарету и начал крутить ее пальцами. Он не обратил внимания на звонок в дверь— все визиты на сегодня окончены. Вероятно, кто-то из соседей, Мадам разберется. Профессор Ким думал, что, конечно, испанские галионы и Атлантика — это здорово и отказываться от такого может только сумасшедший. Но если позже, ближе к лету…

В дверь постучали. Это была Мадам:

— Профессор, к вам гостья. Очаровательная, но весьма настырная. Говорит, что это очень важно.

— Гостья?.. — растерянно проговорил Профессор. — Я никого не жду. — Он продолжал думать о галионах.

Из-под локтя Мадам выпорхнуло маленькое и очень живописно наряженное существо. Оно изучающе оглядело Профессоpa своими большими ясными глазами, словно ему надо было что-то окончательно решить, потом произнесло:

— Ага, вы ведь знаменитый Профессор Ким?

— Ну, не настолько знаменитый. — Профессор удивленно отложил в сторону сигарету. Ему вдруг показалось, что он слышит странные звуки: где-то далеко и приглушенно били африканские барабаны. Потом Профессор улыбнулся девочке — какие барабаны, скорее всего Мадам просто смотрит телевизор.

— Не скромничайте… Мы ваши соседи с нижнего этажа. У меня очень важное дело. Не могли бы мы остаться наедине?

Профессор оглядел гостью — это была маленькая девочка, на вид лет девять-десять. В руках она теребила какой-то странный предмет.

— Да, простите, забыла представиться. Для меня это крайне неприятный момент. И хоть я, конечно, против, родители меня зовут Дорой… Как считаете, совсем дурацкое имя?!

В поединке Стержень — Дядя Витя установилась временная ничья. Стержень признал, что статус Дяди Вити, увы, не позволяет так сразу взять и завязать, здесь нужна плавность. А уж Дядя Витя знал, что такую плавность в состоянии предложить только пиво. Тем более что Студент оказался вовсе не болтуном и опохмелялись действительно «на его». Но и Дядя Витя признал, что это последний день его загула. Потому что что-то не так. Совсем не так. Над его королевской жизнью нависла страшная угроза, опасность, подкравшаяся незаметно, пока Дядя Витя, пребывая в чудесной эйфории, угощал всех и вся. Это уродливое чудовище — страшная опасность — было облачено в одежды доброжелательных маклеров и респектабельного нотариуса с жесткими насмехающимися глазами. «Норе. Операции с недвижимостью». Его недвижимость прооперировали так, что она дышала на ладан. Теперь Дядя Витя отчетливо помнил, что он подписал. Одним документом была генеральная доверенность на право распоряжаться имуществом. «Это чтоб тебя не беспокоить, Дядя Витя», — уверяли маклеры. Но были и еще какие-то бумаги, несколько, и Дядя Витя, щедрый, как индийский раджа, подписал их все. Он готов был подписать все что угодно! Потому что в тот момент он был щедрее индийского раджи и могущественнее багдадского эмира; он был Повелителем Рек и Хозяином Воздуха, Покровителем Лунных Приливов и Магараджей Цунами. Впервые за свою жизнь он переживал короткий миг полностью, всей душой, впервые он полностью ощущал себя. Он был Человеком, и еще никогда Человек не был столь добр и столь могуществен. И в общем, не беда, что виной этому были внезапные деньги и алкоголь. И не беда даже, что все это, как уверяет сейчас Студент, оказалось иллюзией. А что не есть иллюзия, скажите вы мне? Он пережил что-то наподобие первой любви, он пережил короткий роман с Жизнью. В каком-то смысле он даже был благодарен ребятам из «Норса». Даже если они и собирались с ним сделать то, в чем уверял Студент, — отобрать у него все и, возможно, жизнь, — он им был как-то странно благодарен. Потому что на закате этой самой жизни был удивительный миг и в нем — Дядя Витя в ослепительных нарядах графа Монте-Кристо.

— Глупости! — отрезал Студент. — Все это дурацкие глупости и полный идиотизм. Не ожидал я от тебя, Дядя Витя, такого нелепого взгляда на вещи. Все это, конечно, здорово, если бы не напоминало подростковые стишки и не было дурацкими глупостями! Дядя Витя, это эйфория — эйфория от длительного запоя.

— Нет, Сашок (Александр, Студента звали Александром), я все понимаю. Что-то я, старый дурень, сморозил. Но если картина такая, как ты обрисовал, что мне делать?! Если нотариус и тот бандит! В ментовскую заяву подавать? Так у них все документы в приличии, моя же подпись стоит. Да потом, и ментура куплена.

А картина, обрисованная Студентом, была весьма мрачной. Алмазная гора, лежащая перед Дядей Витей, была лишь миражем, опасной личиной, ибо он потерял все. По версии Студента, он подписал бумаги, достаточные, чтобы вышвырнуть Дядю Витю на улицу. Так как он либо уже продал квартиру, либо передал по доверенности право распоряжаться ею, да еще, судя по всему, расписался в получении всей причитающейся суммы денег. Крупный аванс был всего-навсего наживкой, раскруткой, на которую Дядя Витя клюнул и ушел в запой. Далее он не получает ничего и, возможно, после теперешнего пива возвращается в чужую квартиру. Обычно после того, как все бумаги подписаны, люди — старики, пенсионеры, просто алкаши («Ты только пойми, Дядя Витя, правильно!») — пропадают. Чтобы не рыпались. Наши новые богатые, устраивающие блестящие презентации и спонсирующие телевизионные шоу, не брезгуют этим. Деньги не пахнут. Особенно на этапе первоначального накопления капитала. Особенно когда все лихорадочно делится и надо успеть, пока пирог теплый.

— Дай Бог, Дядя Витя, чтоб я ошибался. Может, я слегка мрачновато гляжу на вещи и на людей, но заставить подписывать пьяного в дым человека какие-то бумаги, множество бумаг… К сожалению, скорее всего я прав. И потом, это случай из практики. Из юридической практики.