Фэнни Флэгг - Я все еще мечтаю о тебе...

– Здравствуйте, – сказал он.

Через пять минут Мэгги попросила водителя развернуть машину и отвезти ее домой. Ох как ей этого не хотелось, с таким трудом она все подготовила для ухода! Но Алекс, адвокат из конторы Дэвида, который занимался собственностью Далтонов, был очень настойчив. Мэгги уговаривала его передать дело Бренде, мол, она прекрасно справится, но Алекс отказался наотрез, поскольку ему велено организовать все так, чтобы продажей «Гребешка» занялась она лично. Ну правда, что она могла поделать? Скажи она «нет» – договор наверняка уйдет к Бебс. В конце концов, это же она позвонила Дэвиду с вопросом о сделке, так что теперь ей никак нельзя отказываться. Конечно, это означает еще одну отсрочку речных планов, но нельзя быть эгоисткой. Как ни огорчительна эта задержка, но, как сказал Хемфри Богарт в финале фильма «Касабланка», наши планы – ничто по сравнению с вечностью. Дело было важнее чьих–то личных интересов. Бирмингем уже потерял немало исторических ценностей, и если она сможет найти правильного покупателя, то отсрочка будет того стоить.

Сейчас она порадовалась, что оставила ключи снаружи и может попасть в дом. Войдя, первым делом спрятала письмо «Тому, кого это может касаться» на прежнее место, в кабинет. Села, открыла конверт и неохотно замазала корректором сегодняшнюю дату. Пусть пока так полежит, вот продаст «Гребешок», тогда поставит число.

Телефонный звонок застал Мэгги врасплох, и только сейчас она осознала, с какими трудностями столкнулась. Она ведь только что отдала театру всю приличную одежду, не просить же обратно. Не только одежду, она даже косметику выкинула. Мэгги выскочила к мусорному баку, косметика и очки все еще лежали там.

Хорошо, одной проблемой меньше. Адвокат из Нью–Йорка назначил встречу с миссис Далтон на завтра, на 8 утра, а надеть ей абсолютно нечего. Ох, господи, ну что за напасть. Зачем только она закрыла все кредитные карточки и счет в банке? Отослав последние деньги на благотворительность, она осталась на нуле. Потом она вспомнила, что положила 300 долларов в конверт для Люп вместе с часами. Забрала деньги и надела на руку часы. Если хочешь удачно продать элитное жилье, приходится одеваться соответствующим образом.

На одежду хватит! Но разве можно отправиться в приличный магазин в майке с надписью «Рыбаки это делают большой палкой»? Почти все ее знакомые соседи, кроме миссис Саллен–крофт, ушли на работу, так что она побежала в крайний дом и постучала.

– Простите, что беспокою, – сказала она, когда хозяйка подошла к двери, – но я хотела спросить, не сможете ли вы ненадолго одолжить мне какое–нибудь пальто?

– Ой, конечно, дорогая, сейчас поищу.

Через несколько минут миссис Салленкрофт вернулась с огромным лохматым ярко–розовым шерстяным пальто.

– Вот, пожалуйста. Носите сколько угодно. По–моему, дорогая, цвет вам к лицу, – сказала она.

Мэгги рассыпалась в благодарностях, прыгнула в машину и направилась к торговому центру. Там она влезла в безразмерное розовое пальто и прошествовала в таком виде в магазин «Одежда от Армани». Ей было дико стыдно появиться в таком наряде, да еще в мужских ботинках в придачу, но, к счастью, она сразу нашла простой черный костюм, а в соседнем фирменном магазине «Сакс» подобрала сережки, туфли фирмы «Феррагамо» и красивый шарфик. И притом умудрилась не выйти из бюджета. Что–что, а делать покупки Мэгги умела.

В Нью–Йорке адвокат Алекс только что доложил Дэвиду, что, следуя его инструкциям, нанял Мэгги Фортенбери, а лучший в Бирмингеме агент по торговле недвижимостью получила от ворот поворот. Дэвид был очень доволен. Но Алекса до сих пор потряхивало. Как он и подозревал, Бебс не сильно обрадовалась. В последний раз подобные выражения он слышал в мужской раздевалке в колледже.

В восемь утра следующего дня Мэгги сидела в красивой библиотеке дома «Св. Иоанн в соснах» и ждала миссис Далтон, чтобы подписать бумаги и получить ключи от «Гребешка». Существует поговорка: как бы далеко ни уезжали бирмингемцы, под конец они всегда возвращаются домой, – и Ди Ди Далтон не была исключением. Родом из старой гвардии потомков железных, угольных и стальных промышленников, к своим восьмидесяти восьми годам она пережила четырех мужей и объехала весь мир, живя то там, то тут, но, вернувшись в Бирмингем, поселилась в фамильном доме и взяла обратно свою девичью фамилию. Так было проще ее друзьям. Для них она всегда будет Ди Ди Далтон, сколько бы ни поменялось у нее мужей.

Мэгги не могла не думать, насколько все–таки жизнь – странная штука. Несколько дней назад она пребывала в таких расстроенных чувствах, а теперь вот сидит и радуется, что все–таки сходила к парикмахеру. И вдруг ей пришло в голову еще кое–что. Раз она звонила Дэвиду в пятницу, а сегодня договор о продаже у нее на руках, значит… постойте–ка… значит, она украла его у Бебс Бингингтон! Прямо из–под носа! Она никогда в жизни не совершала такого поступка, а ведь это несомненное нарушение ее этических правил. Но… Теперь ничего не попишешь. Дело сделано. И к ее огромному изумлению, никаких отрицательных эмоций она по этому поводу не испытывала!

Мэгги выскочила из дому в такой спешке, что решила проверить, не болтается ли у нее где–нибудь ярлык с ценником, и как раз оглядывала себя, когда в библиотеку вошла миссис Далтон, все еще красивая женщина с ярко–синими глазами. Поставив все необходимые подписи, она вручила Мэгги ключи от «Гребешка» со словами:

– Держите, милая. Простите, что не успела освободить дом, но если вам что–нибудь нужно – посуда, картины, мебель, – берите, не стесняйтесь, а не нужно – выкидывайте. Здесь мне все это некуда девать.

Когда Мэгги спросила, какую цену ставить, та ответила:

– Ох, боже мой, понятия не имею, я думала, вы мне скажете, какие нынче цены на рынке.

– Хорошо, давайте я разведаю, в каких пределах дома в этом районе, и вам скажу.

– Не хочется продавать, но дети мои все умерли. Конечно, одно время я планировала подарить его городу, но теперь я никому не доверяю, мало ли что с ним сделают, так что, надеюсь, вы найдете кого–то, кто не разрушит его, по крайней мере, пока я жива.

– Миссис Далтон, обещаю: я приложу все усилия, чтобы найти идеального покупателя.

– Ой, спасибо вам, дорогая, не сомневаюсь. У меня столько радостных воспоминаний о той поре, когда я там жила. – Глаза миссис Далтон вдруг погрустнели. – Мы туда въехали сразу после того, как из Англии пришли сведения, что бедный мистер Крокер утонул. Другой семьи у него не было, кроме сестры, проживающей в Лондоне, но она так и не съездила в Бирмингем, так что после его смерти дом перешел к моему отцу, его деловому партнеру. – Она улыбнулась. – Разумеется, мистер Крокер питал особые чувства к маме, и, полагаю, дом оставил именно ей. Они с мамой были большими друзьями. Мистер Крокер был закоренелым холостяком. Она многие годы помогала ему устраивать увеселительные мероприятия и ухаживать за садом, и, видимо, он рассчитывал, что она будет продолжать заботиться о доме после него. И оказался прав. Я думаю, мама любила «Гребешок» так же, как Крокеры. С отцом Эдварда, Ангусом Крокером, я, конечно, не была знакома, но мама говаривала, что отец и сын друг на друга не похожи, как день и ночь. – Взгляд ее вернулся к Мэгги: – Скажите, а вы вообще знакомы с домом?