Зэди Смит - О красоте

- Кики…

- Что? Что ты от меня ждешь?

- Ничего! - гаркнул Говард, но гут же взял себя в руки, понизил голос и сплел пальцы. -Ответственность на мне, я знаю. Но в то же время я имею право объяснить свою позицию… так чтобы было понятно… изложить, так сказать, свои мотивы…

- Не волнуйся, Говард, твоя позиция мне предельно ясна. Ты был сверху или снизу. Мы не в твоем колледже. Ты можешь не прятаться за слова?

Говард тяжело вздохнул. Он ненавидел, когда его тыкали носом в разницу между его академическим языком и так называемым личным языком его жены, но Кики постоянно сыпала соль на эту старую семейную рану. Она всегда могла сказать: мы не в твоем колледже - и это всегда была правда, хотя Говард ни за что бы не признал, что язык Кики эмоциональнее и ярче. Даже теперь - теперь! - их застарелый спор ощетинился в уме Говарда тысячью копий, готовясь выступить в новый поход. Говарду понадобилось чудовищное напряжение воли, чтобы повернуть эту армию вспять.

- Слушай, давай не… я хочу сказать, что… по-моему, мы сделали гигантский шаг назад. Весной казалось, мы это… не знаю… переживем.

Ответ вырвался из груди Кики, как выходная ария:

- Весной я не знала, что ты трахал друга семьи. Весной это была одна ночь с безымянной незнакомкой. Теперь это Клер Малколм, и это тянулось недели!

- Три недели, - еле слышно поправил Говард.

- Я просила тебя сказать мне правду, и ты солгал мне, глядя в глаза. Как любой стареющий веллингтонский козел своей придурочной жене. Не могу поверить, что ты так меня не уважаешь. Клер Малколм - наш друг. Уоррен - наш друг.

- Хорошо, давай это обсудим.

- Правда? Ты не шутишь?

- Нет. Давай, если хочешь.

- И я могу задавать вопросы?

- Если тебе угодно.

- Почему ты трахал Клер Малколм?

- Черт возьми, Кики, пожалуйста…

- Извини, разве это так уж очевидно? Или это оскорбляет тебя в лучших чувствах?

- Кики, не глупи, - конечно, нет. Просто… нелегко объяснять банальнейшие вещи.

- Мне жаль, что твой член смущает твой трепетный ум. Должно быть, это ужасно. Ум у тебя такой извилистый, блестящий и глубокий, а глупый, примитивный член все портит. Вот незадача!

Говард взял рюкзак, который, как только сейчас заметила Кики, лежал на полу у его ног.

- Я ухожу, - сказал он и обогнул стол справа, чтобы избегнуть физического конфликта. При плохом раскладе Кики без колебаний распускала руки, и тогда Говард без колебаний держал их за запястья до тех пор, пока она не сдавалась.

- Маленькая белая женщина! - заорала ему вдогонку Кики, не в силах больше сдерживать себя. - Крошечная белая женщина, которая поместится в мой карман!

- Я ухожу. Ты просто смешна.

- Конечно, мое изумление для тебя новость. Ты этого даже не замечаешь, ты никогда не замечал. Ты думаешь, это норма. Куда бы мы ни пошли, я одна в море белых. Черных я вижу мельком, Гови. Я веду белую жизнь. А черные разве что возят тряпкой у меня под ногами в чертовом кафе твоего чертового колледжа. Или каталку в госпитале тянут мимо меня. Я отдала тебе всю свою жизнь. И теперь я не знаю, зачем я это сделала.

Говард остановился под висящей на стене абстрактной картиной. Она представляла собой толстый слой гипса, имитировавший тряпку, которую скомкали перед тем, как выбросить. Этот-то комок и поймал на лету художник, заморозив его в воздухе, заключив в белый деревянный ящик и водворив на стену.

- Я тебя не понимаю, - сказал Говард, взглянув наконец на жену. - Твои слова не имеют смысла. Ты просто истеришь.

- Я отдала тебе жизнь. Я больше не знаю, кто я. - Кики упала на стул и разрыдалась.

- О боже, пожалуйста, Кикс, не плачь… ну пожалуйста.

- Надо ж было постараться найти мне антипод, - сказала она, колотя кулаком по столу. - Моя нога весит больше, чем эта женщина. И как я теперь по твоей милости выгляжу в глазах всей округи? Женился, значит, на огромной черной стерве и слинял с карлицей?

Говард выудил ключи из глиняного сапожка на буфетном столе и прямиком направился к двери.

- Не совсем так.

Кики вскочила и ринулась за ним.

- Что? Я не расслышала - что?

- Ничего. Я не должен это говорить.

- Скажи. Давай.

- Я просто имел в виду, что… - Говард досадливо передернул плечами. - На самом деле, я женился на стройной черной женщине. Впрочем, неважно.

Глаза Кики расширились, и остатки слез растеклись по ее белкам.

- Ах ты, черт! Так ты что, мне иск вчиняешь? Контракт, мол, нарушен, товар раздулся без предупреждения?

- Кики, не дури. Все не так тривиально. Я не хочу в это вдаваться. Люди заводят романы не поэтому. Причин в действительности море. И я не намерен продолжать разговор на таком инфантильном уровне. Это недостойно нас обоих.

- Опять двадцать пять. Ты со своим прибором договорись, какую оперу вы поете. Твой член тебя недостоин. Это точно. - Кики посмеялась и опять принялась рыдать, испуская детские, бесформенные, нутряные всхлипы, выплескивая то, что в ней еще осталось.

- Вот что, - решительно сказал Говард. Его сочувствие к жене угасало, и, понимая это, она ревела все сильней. - Я стараюсь быть честным. Если уж ты спрашиваешь, отвечу: да, внешность играет свою роль. Ты… Кикс, ты очень изменилась. Мне все равно, но…

- Я отдала тебе жизнь! Жизнь!

- И я люблю тебя. Я всегда тебя любил. Но этот разговор неприемлем.

- Почему ты не скажешь мне правду?

Говард перекинул рюкзак из правой руки в левую и открыл входную дверь. Он снова превратился в адвоката, подбирающего слова для объяснения сложного дела недалекому, отчаявшемуся клиенту, который отвергает его рекомендации.

- Правда в том, что мужчины… откликаются на красоту. И это пожизненное свойство. Конечно, пристрастие к красоте в ее физическом аспекте закабаляет и делает из нас мальчишек, но… оно истинно. И… я не знаю, как еще объяснить то, что…

- Убирайся!

- Хорошо.

- Меня не интересуют твои эстетические теории. Оставь их для Клер. Она их обожает.

Говард вздохнул.

- Это не теория.

- Не надо превращать свою незастегивающуюся ширинку в великую проблему философии. Ты не Рембрандт, Говард. И не строй иллюзий, милый: я все время смотрю на мужчин - все время. Я встречаю красивых парней семь дней в неделю, я думаю об их членах, о том, как они выглядят нагишом…

- Ты ведешь себя вульгарно.

- Но я взрослая, Говард. И я свой выбор сделала. Я думала, ты тоже. А ты до сих пор гоняешься за смазливыми мордашками.

- Но она же… - возразил Говард, переходя на раздраженный шепот. - Она нашего возраста, даже, может быть, старше. А ты говоришь так, как будто она студентка Эрскайна. На самом деле, я не…

- Тебе медаль вручить за это?

Говард готов был хлопнуть за собой дверью, и Кики тоже подмывало ею грохнуть. Сила этого обоюдного желания сбросила гипсовую картину на пол.