Зэди Смит - О красоте

- Миссис Белси?

- Да! Я… я…

При виде его крупной головы с блестящей макушкой и жестоких, навыкате, глаз Кики смешалась, растеряла все слова. Поэтому она молча протянула руку с пакетом из лучшей веллингтонской пекарни.

- Это мне? - спросил Монти.

- Вы были так… любезны в Лондоне, и я… Захотелось вас проведать и угостить…

- Тортом?

- Пирогом. Когда у человека горе, то, мне кажется…

Монти изумился еще больше, но быстро пришел

в себя.

- Постойте… Да вы входите… На улице жуткий холод. Ни к чему беседовать на пороге, входите. Клотильда, возьми у гостьи пальто.

Кики вошла в переднюю.

- Благодарю вас. Так вот, мне кажется, когда у человека горе, то все вдруг начинают его избегать. Я на себе ощутила: когда умерла моя мать, меня все сторонились, а мне было так обидно и ужасно одиноко, поэтому я решила навестить вас и детей, принести пирог и… Конечно, между нашими семьями бывали разногласия, но, по- моему, когда случается такое…

Она одернула себя за болтовню. На крошечную долю секунды Монти бросил взгляд на карманные часы.

- Ой, я не вовремя…

- Нет, что вы! Я собираюсь в колледж, но… - Он оглянулся вглубь прихожей и, коснувшись спины Кики, подтолкнул ее вперед. - Но я кое-что не завершил. Не могли бы вы… Разрешите оставить вас здесь на пару минут, пока я… Клотильда принесет чаю и… Располагайтесь, - проговорил он, когда они вошли в библиотеку, покрытую ковром из воловьей шкуры. - Клотильда!

Как и в прошлый раз, Кики присела у пианино и с грустной улыбкой оглядела ближайшие полки. Книги на букву «Н» стояли в безупречном порядке.

- Вернусь через минуту, - пробормотал Монти и хотел уйти, но тут в доме что-то грохнуло, и в передней послышался топот. Дверь в библиотеку распахнулась. На пороге стояла чернокожая девушка с заплаканным лицом. Она кипела от ярости и готова была ее выплеснуть, но вдруг увидела Кики. Злость сменилась удивлением.

- Шантель, это… - сказал Монти.

- Можно мне идти? Мне надо идти, - сказала девушка, делая несколько шагов вперед.

- Пожалуйста, как хотите, - спокойно ответил Монти, идя ей навстречу. - Продолжим наш разговор в обеденный перерыв. Жду вас в час в моем кабинете.

Кики услышала, как хлопнула входная дверь. Немного помедлив, Монти повернулся в гостье.

- Прошу прощения за этот инцидент.

- И вы меня извините, - сказала Кики, глядя на ковер под ногами. - Я не знала, что у вас гости.

- Это студентка… Собственно, в ней и было дело, - сказал Монти, подходя к белому креслу у окна и усаживаясь в него. Кики пришло в голову, что еще ни разу ей не доводилось видеть его в обычной домашней обстановке.

- По-моему, я раньше ее видела, она знакомая моей дочери.

Монти вздохнул.

- Несбыточные надежды. - Он посмотрел в потолок и перевел взгляд на Кики. - К чему давать этим молодым людям несбыточные надежды? Что хорошего из этого выйдет?

- Простите, не понимаю, - сказала Кики.

- Юная леди афроамериканского происхождения, которую вы здесь видели, - Монти решительно опустил руку с печаткой на подлокотник викторианского кресла, - не имеет высшего образования, не окончила среднюю школу, но тем не менее считает, что веллингтонское академическое общество обязано принять ее в свои священные ряды, а знаете почему? В качестве компенсации за несчастья - ее и ее родных. На самом деле, проблема существенно масштабнее. Эти дети требуют репарации за историю, и их в этом поощряют. Они пешки в политической игре, их кормят сказками. Меня это чрезвычайно удручает.

Слишком пышная речь для единственного слушателя. Кики не знала, что и сказать.

- Кажется, я не… Ачто конкретно она от вас хотела?

- Говоря упрощенным языком, она не платит за обучение и плохо успевает, однако желает продолжать обучение в Веллингтоне. И всего лишь потому, что у нее черная кожа и она бедна. Развращающая философия! Чему мы научим своих детей, если будем им внушать, что законы меритократии*, безусловные для их белых сверстников, для них не писаны?

После этого риторического вопроса повисла тишина. Монти снова вздохнул.

- И вот эта девушка заявляется ко мне - в мой дом, утром, без предупреждения, - и просит, чтобы я замолвил словечко на ученом совете и ей позволили и дальше посещать курс без законного на то основания. Она думает, что если ходит в одну со мной церковь, помогает в благотворительной миссии, то я ради нее обойду правила. Потому что я, как здесь любят говорить, ее «брат»? Я ответил, что делать этого не собираюсь. Результат вы видели. Истерика!

- А-а, - Кики скрестила руки на груди. - Да, я об этом слышала. Если не ошибаюсь, моя дочь добивается обратного.

* Система образования или общественная система, при которой

наибольшими привилегиями пользуются наиболее способные

люди.

Монти улыбнулся.

- Да. Она выступила с невероятно впечатляющей речью. Ох, боюсь, задаст она мне жару!

- Да, голубчик, - Кики укоризненно, как в церкви, покивала головой,- обязательно.

Монти снисходительно кивнул.

- А что же ваш пирог? - принял он вид безутешного вдовца. - Полагаю, он означает, что семьи Кипсов и Белси вновь враждуют.

- Нет… Зачем нам враждовать? В любви, как и… в науке, все средства хороши.

Монти опять улыбнулся. Глянул на часы и погладил живот.

- Съесть ваш пирог мне мешают не идеологические разногласия, а, к сожалению, время. Пора в колледж. Хотелось бы посидеть с вами, почаевничать. Очень мило с вашей стороны было зайти.

- Что ж, в другой раз. А вы пойдете в город пешком?

- Я всегда хожу пешком. Вам по пути? - Кики кивнула. - В таком случае, прогуляемся вместе, - произнес он с мощным раскатистым «р».

Опершись руками о колени, он встал, и тут Кики заметила позади него пустую стену.

- Ой!

Монти вопросительно взглянул на нее.

- Картина… Здесь раньше висела картина, да? С нарисованной женщиной?

Монти обернулся и посмотрел на пустое место.

- Действительно, висела. Но откуда вам это известно?

- Однажды мы сидели здесь с Карлин, и она рассказывала о той картине. Она очень ее любила. Та женщина была какая-то богиня, да? Символ чего-то. Необыкновенно красивая.

Монти снова посмотрел Кики:

- Могу вас заверить, что она не утратила своей красоты, а всего лишь переехала. Я решил повесить ее в своем кабинете на кафедре африканистики. Люблю на нее смотреть, - грустно сказал он и на мгновение уронил голову в ладонь. Потом подошел к двери и открыл ее перед Кики.

- Вы, должно быть, ужасно тоскуете по жене, -• с жаром сказала Кики.

Уличи ее кто-нибудь в эмоциональном вампиризме, она бы вознегодовала: это просто сочувствие убитому горем человеку! - но, так или иначе, Монти не отозвался. Он молча подал ей пальто.

Выйдя на улицу, они зашагали рядышком по узкому тротуару, расчищенному совместными усилиями местных жителей.