Станислав Олефир - Колымская повесть

А здесь, как на грех, пропали лопатки. Известно, сбежавших оленей лучше всего искать по лопатке. Берут обыкновенную оленью лопатку, накладывает на нее раскаленных углей, и по образовавшимся трещинам узнают, где искать пропажу. Можно, конечно, зарезать любого оленя и взять лопатку от него, но нужна лопатка животного, которого забили ДО ТОГО, как пропали олени. Свежая, по мнению деда Кямиевчи и Элита, для этого совсем не годится. У нас старых лопаток было две. Обе валялись на виду, и никто ими особо не интересовался, а стали нужны — исчезли.

Элит, как всегда в подобных случаях, ругается, обвиняя всех подряд в лени и нерасторопности. Дед Кямиевча пытается оправдаться и в который раз переворачивает нарты под лиственницами. Он прекрасно помнит, что вчера они были в этом месте и никуда деваться не могли. Толик подшучивал и над Элитом, и над дедом Кямиевчей, советуя не тянуть резину, а вызывать вертолет. С вертолета откол можно отыскать без всяких лопаток. Но за вертолет нужно дорого платить, кроме того, он может задержаться на целую неделю. За это время отколовшиеся олени разбредутся по всей тундре. Кто знает, сколько их потом отыщется, и сколько достанется волкам и росомахам. А здесь еще Кабяв разлегся посередине тропы и кидается на каждого, кто попытается мимо пройти. Он уже загнал в ярангу Мунрукана, оттрепал щенка Будыну и успел цапнуть увязавшегося за дедом Кямиевчей оленя Тотатке. Учик надеялся получить от хозяина щепотку соли, но вместо угощения пришлось удирать в кусты, оставив в зубах Кабява добрый клок шерсти. Уступал дорогу Кабяв лишь Остычану, да и то рычал так сердито, словно в животе у него кипел котел с мясом. Наконец пришла баба Мамма и быстро во всем разобралась. Она прогнала Кабява с тропы, покопалась в том месте и вытащила на белый свет обе лопатки. Немного, конечно, обгрызенные, но для задуманного дела вполне подходящие.

Элит долго вертел лопатку, пытаясь определить, на какую из них положить угли, наконец, выбрал ту, что побольше. Она от старого быка корба, а уж он-то знает об оленях больше, чем глупая важенка, которой принадлежала меньшая лопатка.

Я думал, лопатки будут жечь по какому-то особому ритуалу. У нас на Украине даже самая заурядная поездка на базар обставляется такими заморочками, — куда больше! И посидят на дорожку, и кружку воды выльют на землю, чтобы дорожка оказалась не слишком пыльной, и обязательно проследят, не покажется ли кто навстречу с пустыми ведрами? А до этого базара всего лишь какой-то час езды и никаких особых событий там не ожидается.

Или помню, как сестренки Инна и Лида гадали на женихов. Они и черевики через хату бросали, и обручальное колечко на ночь под подушку прятали, и собранную на трех перекрестках землю в узелок завязывали. А сколько при этом всяких приговорок наговаривали — всех и не упомнишь.

А здесь в эвенском стойбище выгребли из печки несколько раскаленных добела углей, высыпали на лопатку и, пока она растрескается, принялись советоваться, хватит ли макарон до базовой стоянки или заказывать их по рации, чтобы ближним вертолетом забросили еще ящик. Лопатка какое-то время дымилась, распространяя запах горелого мяса, и, наконец, покрылась сеткой мелких трещин. Все стойбище собралось вокруг и принялось рассматривать узоры на лопатке, словно, и вправду, это был какой-то план или карта.

Если широкий край лопатки принять за берег моря, к которому выходит наше пастбище, а разбросанные то там, то сям пятнышки, за недавние наши стоянки, можно запросто отыскать реку Хуромчу, озера Лебединое и Джоучан, проложенные вокруг них оленьи тропы. В одном месте эти тропы переплелись особенно густо, и я высказал предположение, что как раз там нужно искать откол. Элит согласно закивал головой и тут же посоветовал идти в ярангу спать. Мол, завтра с утра нужно отправляться на поиски, а у меня усталый вид.

Но назавтра Элит особо не торопился. Проснулись, как обычно, долго пили чай и даже подремали на дорожку. Наконец собрались. Но пришел бригадир Коля и сказал, что не имеет права отпускать нас без рации. Директор совхоза очень следит за этим, а Толик вместе с новым пастухом Сережкой вытащили из нее какую-то деталь и приладили к антенне телевизора. Пришлось возвращаться в ярангу и ожидать, пока они поставят все на прежнее место.

Солнце поднялось высоко над тундрой, когда мы, наконец, покинули стойбище. Воздух звенел от мошкары и оводов, а чайки, наклевавшись до одури снулой кеты, расселись вдоль Хуромчи на отдых. Две пары оленей тащили нагруженные палаткой и припасами нарты, мы шли пешком. Сверху тундра казалась сухой, но даже от малейшего усилия из-подо мха выступала вода. Отчего полозья нарт, копыта оленей и наши сапоги были все время мокрыми.

За нартами следовало десятка три пряговых оленей-ондатов, которых мы взяли для приманки. Отбившиеся от стада олени дичают удивительно быстро и, заметив пусть даже ходившего рядом с ними несколько лет человека, удирают, куда глаза глядят. Ондаты — вызывают у них доверие. Чем ондатов больше, тем покладистей ведут себя беглецы. Так что, в известном смысле, сбежавших оленей мы намерены ловить «на живца».

Я думал, в поисках оленей Элит ни на минуту не оторвет глаз от тундры, он же просто шагал впереди упряжки, курил и беспрестанно ругался:

— Там в конторе совсем скучно стало. Ничего не делать стало. Вот они и придумали таскать рацию. Где видели, чтобы пастух заблудился в тундре? Лучше бы, за молодежью хорошо смотрели. Интернаты их совсем испортили. Пасет оленей, и все время книжку читает. Словно у него четыре глаза: два в книжку смотреть, а два на оленей. Раньше так никогда не делали, и тундра была полна оленей. Книжек читать не умели, зато ворона читать умели — куда с добром! Ворон все знает, и целый день по тундре разносит. Если кто наблюдательный — все хорошо понять может. Заболеет человек в дальнем стойбище или наоборот — гости приехали — сразу по ворону понять можно.

Дед Пабат по ворону даже оленьи упряжки, которые по тайге кочуют, посчитать мог. Они от стойбища еще в двух перекочевках, а Пабат уже и оленей, и людей пересчитает. Правда, он шаман был, но все равно хорошо ворона понимал.

Ворон у нас в тундре всегда все равно, что Бог. Теперь люди совсем ничего понимать не желают. Перед туманом много гагар на озеро прилетать стало, грибы шуршали, как невыделанный пыжик, важенки все время волновались. Говорю Николаю, стадо в сопки гнать нужно. Он меня не слушает, а рацию слушает. Теперь откол искать будем. У меня, когда кулаком был, ни один олень не потерялся, и пастухи всегда слушались…

К тому, что когда-то был кулаком. Элит относится с гордостью. Он уверен, что ленивый и глупый человек никогда не станет кулаком, и считает себя чем-то вроде тундрового аристократа.