Василий Немереж - М.О.Рфий

Но самое главное, Корнеев понимал, что в этот финансовый коллапс он попал не случайно. Братки пасли именно его. Они не были похожи на профессиональных автомобильных «кидал», чей бизнес как раз и состоял в организации аварий с богатенькими лохами. А раз так, то, значит, кому — то он крепко перешел дорогу. Но кому?

У Николая не было ни закадычных врагов, ни заклятых друзей. И сколько он ни бился над этим вопросом, ответа не находилось. Единственное здравое предположение сводилось к следующему: наезд как — то связан с его попытками пролить свет на загадочную гибель журналиста. Еще один вывод напрашивался сам собой: тот, кто загнал его в столь глубокую долговую яму, тот скорее всего и кинет ему спасительный канат на каких — то своих условиях, дескать, деваться тебе, служивый, все равно некуда. Таких денег ты до самой смерти не заработаешь.

— Николай, извини, что с просьбами… Займи стольник. Моя супруга завтра придет и деньги принесет, рассчитаюсь. Понимаешь, трубы горят после вчерашнего… Во как нужно. — Олег, молодой подполковник из соседней палаты, провел ручкой своего костыля по остро торчащему небритому кадыку. Вчера они только познакомились. Точнее Олег сам подошел и после первой минуты знакомства легко и бесхитростно вытряхнул перед Николаем всю свою жизнь, так дамочки в поисках чего — нибудь нужного вытряхивают из косметичек все содержимое.

Николай узнал, что Олег служил в Афганистане, потом его засунули в Чернобыль: стал ликвидатором. Там, видно, хватанул лишку радиации, из — за чего вскоре пошатнулось здоровье. По этой причине его тихо списали со строевой службы. Начальство сжалилось над молодым майором (кому нужен на «гражданке» химик — дозиметрист), и его устроили в военкомат на тихую денежную должность. Но и тут как — то не сложилось. Взяток он брать не умел и осваивать эту тонкую и подлую науку не хотел. Словом, для военкоматчика полная профнепригодность. Олег все — таки получил подполковника, но на этом его военная карьера закончилась. Он запил, и, если бы не эта госпитализация, его бы уже давно списали в запас.

Олег смущенно топтался на пороге, не решаясь зайти в палату. Он понимал, что их знакомство явно не созрело до подобных просьб. Но деваться было некуда: его сильно «колбасило» после вчерашней пьянки в теплой компании с сестричками из хирургического отделения.

— Вчера хоть оттянулся? Или выпили и разошлись по палатам смотреть передачу «Спокойной ночи, малыши»? — Не столько из любопытства, сколько из сострадания и желания снять неловкость спросил Николай.

— Колян, не гони волну. Все путем. Черненькая, ну та, что дежурила вчера, просто зверь — баба! После второго стакана — никаких проблем, — приободрился Олег, поняв, что вожделенную сотню на опохмелку все — таки получит. — Хочешь, тебя познакомлю? Она баба отзывчивая. В среду снова ее дежурство.

После вчерашнего короткого разговора Николай знал, что Олег в госпиталь попал из — за довольно редкой для его возраста болезни — тромбофлебита. Один из тромбов (если, конечно, Олег не привирал для жалости) у него оторвался и прошел благополучно через сердце. Случай, якобы, уникальный. С ним завотделением носится, как с писаной торбой: редкий материал и как раз по теме его диссертации. Второй тромб образовался в ноге, откуда его благополучно вырезали хирурги, потому и ходил Олег с костылем. Впрочем, все эти медицинские страсти нисколько не мешали ему крепко выпивать. Он даже объяснение своему пьянству находил: «алкоголь разжижает кровь, а это мне очень полезно».

— Я завтра выписываюсь, да и она, честно говоря, не в моем вкусе.

— Что так? Ты ведь говорил, что еще минимум неделю тебе здесь загорать, — на лице Олега отразилась тревога: неужто не даст на опохмел?

— Здоровье резко пошло на поправку. Видишь, морда лица уже зажила, а остальное — пустяки. — Николай не стал испытывать дольше терпение страдальца и достал из бумажника свои последние сто рублей. Расставаться с ними было легко: по сравнению с тем минусовым состоянием, которое дамокловым мечом висело над его головой, это вообще не деньги. Он надеялся завтра у кого — нибудь из ребят занять пару тысяч рублей, а там, что Бог даст.

— Я мигом слетаю. Тебе джин с тоником брать? — В глазах Олега вновь заблестела жизнь.

— Нет, спасибо, мне сейчас на процедуры, — схитрил Николай. — А ты не больно — то несись на костылях, тоже мне спринтер нашелся.

На удивление Корнеева, его просьба о выписке без единого слова тут же была удовлетворена. После того как военным медикам разрешили принимать так называемых коммерческих больных (проще говоря, любого, кто в состоянии оплатить лечение), офицеры сразу же перешли в разряд «халявщиков»: не платят, а лечатся. Потому каждый врач и был кровно заинтересован в скорейшем освобождении офицером койки — это его живые деньги. И, судя по автопарку иностранных машин у КПП госпиталя, неплохие деньги.

Уже к обеду все документы (медицинская книжка, продаттестат и заключение военно- врачебной комиссии) были у Николая на руках. У лифта столкнулся и успел переброситься несколькими фразами с Людмилой, сестричкой из его теперь уже бывшего отделения, худенькой рыжеволосой девушкой лет двадцати пяти.

— До свидания, Люда.

— Вы уже уезжаете? Так скоро? — Она была явно растеряна, в голосе ее зазвучали нотки искреннего сожаления. Хотела еще что — то добавить, вскинула руку, но двери лифта сомкнулись, закрыв тем самым еще одну страницу в жизни Николая. Он понял, что не потерял способность нравиться женщинам. И это маленькое открытие ему явно пришлось по душе. Он пристально посмотрел в зеркало лифта и остался доволен: «В конце концов я еще не старик! Седина бобра не портит… — и тут же сам себе съязвил: А козла?»

Игривое настроение исчезло, стоило ему только подумать, что такой трогательной растерянности и тревоги он никогда не слышал в голосе Нади. Да она и в госпиталь — то так ни разу и не собралась приехать, говорила, что затеяла ремонт в своей комнате, клеит обои, некогда. Правда, звонила по вечерам на дежурный пост, подробно рассказывала о своих делах и хлопотах.

Одежда, в которой он попал в госпиталь, была явно не по сезону. Николаю пришлось изрядно поплясать на остановке, пока дождался автобуса. В салоне было тепло, он быстро отогрелся и стал с интересом смотреть в окно.

Мусор улиц припорошило снегом, и от этого город выглядел чище и наряднее. Вопреки здравому смыслу и элементарной логике Николаю казалось, что его жизнь сейчас начинается с чистого листа. Конечно же, он найдет выход из положения, выкрутится. Как говорил какой — то древний: пока человек живет — все возможно. Раз смерть прошла мимо, значит, он, наверное, не выполнил свою миссию на этом свете. Бог пока терпит его грехи, и дает еще время на покаяние.