Сергей Преображенский - Семь снов черного кота

- Где я? — спросил Артур, оглядываясь по сторонам.

- Где, где, в Караганде! — ответила вторая девушка и закатилась жизнерадостным смехом, — Ты нам лучше скажи дурик, зачем ты цемент ел?

- Цемент? Так это был цемент? — обрадовался Артур, — Точно не алебастр?

- У нас таджики ремонт делают, — пояснила девушка, — в коридоре мешки с цементом стоят, так ты прямо из мешка и ел. Джамшут прибежал, жалуется, если ваши больные будут наш цемент есть, чем нам ремонт делать? Пришлось тебе промывание желудка делать, а ты с непривычки едва коньки не отбросил! Хорошо Лариска во время заметила, можно сказать, жизнь тебе спасла!

Медсестры ушли (он догадался, что это были медсестры по белым шапочкам и халатам) и Ломов принялся осматривать помещение. На стене в рамочке под стеклом он заметил довольно странный документ. Артур встал с кровати, подошел поближе и стал читать.

«Памятка вновь прибывшим.

Восемь уровней ада.

1. Арбуда–нарака — ад волдырей. На тёмной промёрзшей долине, окружённой холодными горами, постоянно метель и снежная буря. Жители этого ада лишены одежды и одиноки, и от холода их тело покрывается волдырями. Время пребывания в этом аду — сколько займёт опустошить бочку зёрен кунжута, если раз в сто лет брать по одному зерну.

2. Нирарбуда–нарака — ад разбухающих волдырей. Этот ад ещё холоднее и волдыри разбухают и взрываются, оставляя тела покрытыми кровью и гноем.

3. Атата–нарака — ад, когда трясёт от холода.

4. Хахава–нарака — ад плача и стона. Когда жертва стонет от холода.

5. Хухува–нарака — ад стучащих зубов. Страшный озноб и зубы стучат.

6. Утпала–нарака — ад голубого лотоса, когда постоянный холод заставляет всю кожу посинеть подобно лилии.

7. Падма–нарака — лотосовый ад. Снежная пурга овевает замёрзшее тело, оставляя кровавые раны.

8. Махападма–нарака — великий лотосовый ад. Всё тело трескается от холода и внутренние органы от страшного мороза тоже растрескиваются.

Пребывание в каждом следующем уровне в 20 раз дольше, чем в предыдущем.

Потом…»

Что ждет несчастного потом, Ломов узнать не успел — в палату вошел врач. Пощупал пульс, оттянул веки, осмотрел язык.

- Ну что больной, я вижу, состояние у вас стабилизировалось, пора на процедуры! — бодрым голосом сообщил он.

- Какие еще процедуры? — с подозрением спросил Артур.

- Шоковая криотерапия.

- Что это? Никогда не слышал о такой!

- Не удивительно, это моя собственная методика. Заключается она в следующем: больного раздевают догола и помещают специальную камеру, охлаждаемую до чрезвычайно низкой температуры…

- Постойте, меня нельзя морозить, я холода не переношу! У меня кожа покрывается пупырышками и начинает всего колотить как в лихорадке!

- Ничего привыкните, человек ко всему привыкает. Тем более у вас впереди вечность!

- Да вы что доктор, с ума сошли? Какая еще к черту вечность? Вы что вечность меня собираетесь морозить? У меня сердце не выдержит, да я просто умру!

- Это вы с ума сошли, — возразил врач, — и теперь мы вас будем лечить!

- Не надо меня лечить, доктор! Да признаю, я был болен, но теперь излечился. Поверьте, я здоров! Я адекватно воспринимаю окружающую меня реальность! Ради Бога, отпустите меня!

- Разве здоровый человек будет есть цемент? — саркастически ухмыльнулся врач.

Явились санитары — Ломов узнал в них тех самых чертей, которые заливали в него жидкий металл.

Они завязали пациенту глаза, и повели по бесконечным больничным коридорам. Затем его долго везли на лифте, как ему показалось вниз, а потом опять были коридоры.

* * *

- Меня нельзя морозить, — на всякий случай предупредил Артур, когда санитары стали вдруг стаскивать с него одежду, — У меня аллергия на холод. Я сразу умру!

- Теперь уже нет! — заверил санитар, продолжая раздевать Ломова.

- В каком смысле? — не понял Артур.

- В прямом! Ты, наверное, думаешь, что ты в психушке?

- Ну да, конечно! Где же еще могут так издеваться над людьми?

- Надо же, «над людьми»! — хмыкнул санитар, — А ведь всего несколько часов назад ты считал себя крысой!

- Я был неправ! Но теперь, когда я осознал свои заблуждения, нет необходимости держать меня в вашей ужасной больнице!

- Я же сказал, это тебе не больница!

- А что же тогда?

- Древние греки называли это место Аид, мусульмане Сакар, буддисты — Нарака, христиане — Преисподняя или просто Ад. Атеисты считают, что такого места и вовсе нет. Помнишь того придурка на тонированной девятке?

- Постойте, что вы хотите сказать? Но я же успел отпрыгнуть!

- Как видно все–таки не успел! — санитар саркастически хмыкнул, — Ты умер еще до прихода скорой помощи!

- Как умер? Постойте, ведь я же… — попытался возразить Артур, но вдруг понял, что разговаривает сам с собой.

Он сорвал с глаз повязку и увидел, что стоит совершенно один, голый посреди бескрайней снежной равнины, а ледяной ветер лупит его по лицу, вырывая из глаз слезы, которые тут же застывают, превращаясь в ледышки.

Стоять на месте не было сил, и он пошел наугад, дрожа всем телом и проваливаясь в снег чуть ли не по колено…

Сон первый (продолжение). Гости

- Валерка, что с тобой!? — услышал он встревоженный женский голос, — Да очнись же ты, наконец!

Плотников открыл глаза и увидел, что лежит в кабинете директора на том самом новом кожаном диване, а возле него на коленях стоит секретарша и лупит его по щекам.

- Лиля, хватит издеваться над парнем! — остановил девушку директор, — Ты, что не видишь — он уже глаза открыл!

- Наконец–то! — обрадовалась, Лиля, — Валерка, ты не представляешь, как мы тут перепугались! Ты вдруг отключился, и мы с Николаем Егоровичем не знаем, что делать? Еле–еле дотащили тебя до дивана!

- Да все нормально! — сказал Валерка и попытался подняться, — Я хорошо себя чувствую!

- Нет, ты лежи! — остановила его Лиля, — Тебе нельзя вставать! Мы уже и «скорую» вызвали!

- Не надо скорую, я и в самом деле, себя хорошо чувствую! Я пойду, мне надо работать! — возразил Плотников и все–таки попытался встать.

- Лежи! — сказала Лиля и силой прижала Валерку к дивану.

- Сегодня никакой работы, Плотников! — поддержал девушку директор, — Я тебя отпускаю, можешь идти домой! Хотя постой! Лиля дай мне воды!

Девушка налила из стоявшей на столе бутылки воду в стакан и подала директору. Тот достал из кармана маленький пузырек коричневого стекла, накапал из него несколько капель и протянул стакан Плотникову:

- На выпей!

- Что это? — спросил Валерка.

- Валерьянка! — ответил Николай Егорович и, как–то странно, по–клоунски подмигнув Плотникову, рассмеялся.

Валерка понюхал воду, пахло тиной, плесенью, осенним лесом, мухоморами. Короче пахло чем угодно, но только не валерьянкой.