Олег Татарченков. - ГРУППА СОПРОВОЖДЕНИЯ. Роман

-У нас? Чего–то Анатолий Сергеич про тебя ничего не говорил.

-Да нет… Я журналистом работаю, пришел материал делать. А ты чего, в отделе Седкова?

-Да. Опером… Давай к нам в кабинет. Чайку попьем, за жизнь поговорим… — Виталий гостеприимно распахнул соседнюю дверь.

Воткнув в розетку штепсель алюминиевого электрического чайника Виталий, сел на угол своего письменного стола и произнес:

-Это хорошо, что ты у нас появился. Все почему–то пишут только о «территориалах»… Ну, понимаешь, о ментах, которые в райотделах работают. А о нас, «линейщиках», как будто забыли. Как будто мы не люди и славы не хотим…

-А есть чем гордиться?

-Представляешь, на прошлой неделе такой прикол вышел… Правда, не знаю, в чем здесь предмет гордости, но… В общем, слушай: вор–рецидивист… ну, условно, пока дело идет, назовем его «Копченый»…

-Чего уж ты стесняешься, — оборвал Виталия Игорь, — назови его сразу «Бисяевым». И тогда все граждане поймут, что наши менты ничего, кроме «Места встречи…» не смотрели.

-Гы… Давай так и назовем. Думаешь, слабо?

-Тебе–то? Да ни в жисть.

-Да ты слушай! Это не байка. Сергеич подтвердит. В общем «Бисяев» этот, упер в поезде Архангельск — Москва у простодыры, который поперся на перрон курить во время остановки, чемодан…

-А почему у «простодыры»? — спросил ехидно Уфимцев, — Если у меня в поезде чемодан сопрут, значит, я обязательно фраер ушастый? И уважать меня не за что?

Виталий замолчал, внимательно посмотрел в глаза Игорю и пошел заваривать чайник.

«Блин, — подумал корреспондент, — кто меня за язык тянул? Теперь без истории останусь».

-Держи! — опер протянул журналисту фарфоровую кружку с легкомысленными голубыми цветочками по краям, забулькал в свою, точно такую же, но с — надписью фломастером: «Виталик — человек хороший!», взгомоздился на стол и продолжил как ни в чем не бывало:

-Ты слушать будешь или нет? А приколы свои можешь девочкам в редакции отвешивать!

-Ладно–ладно! — примирительно поднял кружку Уфимцев, — Молчу и с благодарностью слушаю.

Через через минуту Игорь узнал, почему «терпилы» — то есть «пострадавшие», именуемые так на воровском и оперском жаргоне, делятся на «простодыр», «фраеров ушастых» и просто «терпил».

Пока обладатель чемодана, он же «простодыра», лениво курил на свежем морозном воздухе ярославского вокзала, мимо него неторопливо проследовал его сосед по купе. Вежливо попрощавшись с попутчиком, мужчина покинул перрон с коричневым чемоданом в левой руке — правой он поручкался со спутником. Последний же, только оказавшись в тамбуре уходящего поезда подумал, что чемодан в руке «Иваныча», с которым он мирно выпивал и закусывал всю дорогу, очень сильно напоминает его собственный… В это время поезд благополучно набирал обороты в сторону Александрова.

Скорее всего, вора «Бисяева» по «горячим следам» не нашли: практика продажи билетов по паспортам была внедрена на железной дороге гораздо позднее. Да и документы у преступника могли быть подделанными. Но… «Бисяев», он же «Копченый», он же вор–рецидивист с пятью «ходками» на «зону» и большим опытом «работы» по поездам, совершил нечто, благодаря чему навсегда вошел в историю транспортной милиции .#

(#Дальнейшая история произошла на самом деле в указанном месте).

Вор торопливо проскочил залитый светом вестибюль вокзала, скатился по ступенькам на привокзальную площадь и нырнул в темноту дворов. Он кружил по лабиринтам переулков среди двухэтажных домишек послевоенной постройки и откровенных бараков, зажатых со всех сторон более молодыми девятиэтажками. Выскочил на неосвещенную улицу и увидел перед собой жилой дом с приокрытой дверью подъезда, из которого гостеприимно лился желтоватый свет.

Вор нырнул во внутрь. Он увидел длинный полутемный коридор со множеством дверей без табличек. В конце его чернело окно над давно немытым подоконником. «Бисяев» положил чемодан на подоконник и вытащил перочинный нож, чтобы открыть незамысловатый замок…

В это время за ближайшей дверью приглушенный разговор прекратился и в коридор вышел человек в сером кителе и погонами старшего лейтенанта милиции. Он обернулся к собеседнику — капитану и проговорил: «А откуда ты ее возмешь, раскрываемость…»

Взгляд старшего лейтенанта остановился на «Копченом», на перочинном ноже у того в руках. После чего старлей, он же следователь линейного отдела транспортной милиции, автоматически, заученно за время десятков обысков, казенным тоном произнес:

" — Ну и чего у нас в чемоданчике?»

Обалдевший вор так же автоматически ответил:

" — Не знаю. Только что подломил…»

… — И куда он попал? — отсмеявшись, спросил Уфимцев.

-В линейный отдел милиции вокзала Ярославль–Главный, — ответил Виталий. — Там вывеска ма–ленькая такая. И днем–то не особенно разглядишь, а уж вечером–то и подавно. В общем, вор сидит, ждет «терпилу», пока тот на опознание соберется. Заявление–то тот мужик уже в Александрове написал.

-Явка–то с повинной зачтется?

-А как же! Правда, как ему с такой историей на «зону» идти — не знаю. Все же жулики обхохочутся!

…Китайский «скорый» проходил по территории страны раз в неделю. Поэтому Игорь собирался набрать телефонный номер отдела Седкова дней через пять после первого разговора. Он уже знал темпы работы демократических властных учреждений, которые в скорости принятия решения не торопились соревноваться с советскими (тем более, что в тех и других сидели одни и те же люди).

Однако уже на следующий день его из «курилки» выдернул Бунин:

-Уфимцев, иди к телефону! Кажется, из милиции звонят!

-Игорь? — услышал он в трубке голос майора, — В следующий четверг будь у нас в три дня.

-А почему в три? — удивился журналист, — поезд же вечером приходит.

-Приедешь — узнаешь.

В четверг Уфимцев тянул на себя тяжелую дверь управления, располагавшегося в особнячке красного кирпича постройки времен сталинской индустриализации. Большой кабинет Седкова находился в полуподвальном этаже, где Игорь обнаружил около десятка оперов и патрульных, одетых в одинаковую темно–синюю полевую форму с нашивками МВД без знаков различия.

-Проходи! — Анатолий вылез из–за стола и протянул руку, — Сейчас закончу развод и будем собираться в Данилов.

Как выяснилось, трясти «мешочников» милиционеры собирались именно там.

-Дело в том, что мы — оперативная служба, — объяснял Уфимцеву начальник отдела на перроне вокзала, где они прогуливались в ожидании попутного поезда на север, — И выполнять чисто патрульные функции, пусть даже по «заявкам трудящихся», не можем. В Данилове же убъем сразу двух зайцев: наведем порядок на перроне, а потом прокатимся в «пекинском» до Ярославля — пощупаем оперативную обстановку.