Дональд Бартельми - Шестьдесят рассказов

«У меня тоже есть жизнь,- подумал слушатель,- но она как пылинка, кружащая в столбе света».

- А еще у них был такой интересный, точно интересный, я о таком раньше и не слышал, ритуал,- сказал сарджи-сан,- это была вроде как часть праздника, той ночью, на том корейском холме, они все встали в очередь, а их полковник, полковник Парти, я с ним был знаком, симпатичный мужик и умный, он разделся до пояса, а все его солдаты проходили мимо, один за другим, и лили ему на голову воду, по полчашки каждый. Полковник сидел, а они лили ему на голову воду. Это имело какое-то религиозное значение, они там все буддисты, так вот, весь батальон, все шестьсот человек, ну, может, там чуть больше - меньше, все проходили перед ним и лили ему на голову воду, такое, значит, благословение или еще что, это было весной. Полковник Парти мне всегда говорил, у него с английским было не очень, но уж во всяком случае лучше, чем у меня с тайиландс- ким, я по ихнему вообще ни бум-бум, он мне всегда говорил: «Сержант, вот кончится война, я обязательно приеду в Большой Пи-экс

[90]», это он Америку так называл, Большой Пи-экс, «я приеду в Большой Пи-экс и мы с вами сыграем в гольф». Я-то и не знал, что у них там в Таиланде играют в гольф, а вот он, оказалось, был классным игроком, говорили, что он когда-то выступал за олимпийскую сборную по гольфу, это ж подумать только, что у них была такая команда, но они, вообще, часто вот так удивляли, красивые ребята, вот наш ординарец Ким, у нас были эти корейские ординарцы, держали палатки в порядке, стирали, попросишь - так и автомат почистят, к слову, корейцы, они чуть не все Кимы, Ким был при дивизии с самого начала, в пятидесятом дошел с ней до Ялу, а потом пришли китайцы и понесли нас аж до самого Сеула, а Ким этот сидел в грузовике и отстреливался из чьей-то М-1 всю дорогу, пока мы отступали, а это отступление, оно было чистый кошмар, поэтому все его уважали, пусть он там и был просто ординарец… Ну, короче, Ким, он-то и сказал мне, что полковник Парти был ихним главным чемпионом по гольфу. Оттуда я, значит, и знаю.

«Он напоминает мне бедняков,- подумал молодой человек,- Бедняков, которых я ненавижу».

- А китайцы,- сказал сержант,- они же когда ходили в атаку? Ночью, они всю дорогу так делали.

«Богоданная сенильность,- проплыло в мозгу у слушателя.- Бессмысленный лепет блаженного».

- Это был чистый ужас. Они дудели в эти свои рожки, ты еще не совсем проснулся, из спальника не вылез, а эти рожки, они словно и спереди и сзади, со всех сторон, все хватаются за оружие и бегут, сами не знают куда, ну чисто как курица с отрубленной головой, дивизионная артиллерия бухает, ставит огневую завесу, вот только куда там они стреляют и в кого - одномуБогу известно, тут выясняется, эти китайские психи уже у нас в окопах, а над головой висят осветительные ракеты…

«Я ссылаю тебя в историю,- сказал слушатель,- Я закрываю эту книгу, чтобы более к ней не возвращаться».

- Меня раз хотели отправить в поварское училище учиться на пекаря,- сказал сержант, кутаясь в тускло- красную пижаму, - но я сразу отказался. Я просто не представлял себя поваром или там пекарем, потому-то я и попал в отделение тяжелого оружия. Этот вечер в «Таиланде» был самым лучшим за всю нашу прогулку. Никогда, ни до, ни после, я не видел тридцать семь лоханок, до краев полных кэрри, и я хотел бы как-нибудь съездить в эту страну и поговорить с этими ребятами, отличные были ребята. Сучай хотел стать премьер-министром Таиланда, такое вот скромное желание, ничего у него вроде не вышло, но я продолжаю следить за газетами, не промелькнет ли его фамилия, ведь чего не бывает. Как-то я попал на этот самолет, летевший из Атланты в Сан-Антонио, в Бруковский медицинский центр, меня послали на обследование, так на борту там были сплошь молодые новобранцы, ну прямо дети малые. Если бы не форма, я бы дал им лет по шестнадцать, не больше, а уж о форме той лучше не говорить. Парадные кителя, а под ними - рабочие свитера с глухим воротником, ну вот ты, ты можешь такое представить? Мокрые курицы, а не солдаты, в добровольческой армии оно, наверное, всегда так бывает. Ты не подумай только, что я критику навожу.

«Поезжай в поварское училище, постигай там профессию пекаря,- подумал слушатель,- Пеки пижаму из печенья».

- Тридцать семь долбаных лоханок,- сказал сержант,- Ну ты можешь такое себе представить?

«Requiescat in расе».

- Только правду говоря,- сказал сержант,- у них не было такого кэрри - червякового. Это я для тебя придумал, чтобы обмануть, шутка такая, значит.

- Знаешь, все эти ребята, О? если они не знают, в чем дело, так как же они могут…

- Вот именно.

- Поэтому я себя информирую. «Ю. С. Ньюс энд Уорлд Рипорт», «Бизнес Уик», «Сайентифик Америкэн». Я взял за обязательное правило насыщать себя информацией.

- Да.

- Иначе твои решения почти не имеют смысла.

- Верно.

- Я в том смысле, что они конечно же имеют смысл,ибо ни одно решение не бывает бессмысленным всебе самом и само по себе, но они не имеют информированногосмысла.

- Каждый гражданин имеет право.

- На что?

- Действовать. По своему разумению.

- Только его разумение вряд ли будет таким уж разумным. Если он не даст себе труда. Разобраться, в чем дело.

- Выбрать кандидата куда-то там.

- Абсолютно верно.

- Все эти кандидаты, кандидаты.

- День ото дня их все больше и больше. Сотни.

- Ну и как же может обычный человек…

- Человек с улицы…

- Действительнознать. Хоть что-нибудь. Про этих фруктов.

- Масс-медиа.

- Верно. Масс-медиа. Вот оттуда мы и знаем.

- Фасады.

- Какой-нибудь из этих фруктов, он может позвонить тебе по телефону.

- Верно.

- И ты конечно же будешь безумно польщен, верно?

- Верно.

- Ты говоришь, мамочки, да я же разговариваю с этим долбаным сенатором или кто уж там.

- Ты дрожишь от благоговения.

- Или кто уж там. У него твои имя-фамилия на маленькой карточке, верно? Он держит эту карточку в руке.

- Верно.

- Ну, скажем, тебя зовут Джордж. Он говорит, привет, Джордж, очень приятно с тобой поговорить, что ты думаешь об экономике? Или о чем уж там.

- И что же ты говоришь?

- Ты говоришь, привет сенатор, мне кажется, что она вроде как малость неустойчивая, экономика.

- Ты проинформировал себя на предмет экономики.

- Погоди, погоди, не в этом же суть. Я в том смысле, что это частьсути, но отнюдь не всясуть.

- Верно.

- Так вот, ты говоришь ему свое мнение, она малость неустойчивая. И он соглашается с тобой и вешает трубку, и ты вешаешь трубку, довольный и счастливый.

- Абсолютно верно.

- И вот тут-то и суть. Учтет он твое мнение в своих действиях?

- Нет.

- А он его хоть помнит, твое мнение?