Андрей Молчанов - Новый год в октябре

Вот что, — проговорил он, хватая морозный, режущий горло воздух. — Выжди немного… До фильма еще… — Он посмотрел на руку. — А часы забыл…

Еще пять минут, — угодливо подсказал Боря, так и не узнавший его в темноте.

Успеешь. Бывай. — Он толкнул его в плечо и пошел к машине.

«Она действительно похожа на Ольгу, — думал он, выруливая на проспект. — Не видел ее нового мужа, но он наверняка такой же, как этот… Им почему-то нравятся такие… Такие как все!»

Прошин пригласил Авдеева в гости.

Тот прохаживался у стены книжный полок, созерцая старинные книги серебрянных переплетах, иконы, картины, трогая сталь древних мечей и очумело цокая языком.

Талантливо живешь, — говорил он. — Ох, талантливо живешь, Леха! Прийдут с обыском — все в музей. Откуда у тебя?

Любимая бабушка, — сказал Прошин. — Светлая была женщина. Добрая, умница. На французском без акцента… Она меня и воспитала. Ладно. Не стоит травить душу. Марш мыть руки. Водка прокисает.

Старик, — захлопал Авдеев глазами. — Это что, телевизор?! Это же сколько по диагонали? Метр? Не, больше… Откуда? Тоже что-ли от ископаемой бабуси?

Ты!.. — Прошин скрипнул зубами. — Бабуси ископаемые у тебя были, понял?

Ладно…садись. Давай выпьем. — Он разлил водку и ловко надел на вилку сопливый маринованный гриб. — За то, чтоб нам везло, — сказал он, чокнувшись с бутылкой. — Пей, Авдеев, пей, пока печень твою не бросили небрежным жестом в оцинкованный тазик с надписью «Морг»

Я все же завидую Роме… Действительно, умирать, так в горах, на леднике… Никакие студенты тебя препарировать не будут, никакие черви не доберутся… Бр-р! А там наткнутся на твой свежезамороженный трупик потомки, оживят, и начнешь ты среди них — чистых, умных, не употребляющий водяры — чудесную, полную смысла жизнь…

Авдеев пил водку судорожно, с закрытыми глазами, покрасневшим от натуги лицом.

Нездоровая его кожа собралась морщинами, длинные нечесанные пряди волос свисали до подбородка. После третьей рюмки водки с Авдеевым случилась метаморфоза: он стал заносчив, высокомерен и хамоват.

Без меня вы…ничто, — сказал он. — Абсолютно.

Конечно, — подтвердил Прошин, изучая этикетку на бутылке. — Без тебя мы провозились бы с анализатором лет десять. С тобой — лет шесть. Ты у нас гений, Коля, я чистосердечно…

А ты знаешь?… — Авдеев оглянулся по сторонам. — Анализатор ваш ничего не изменит. Датчик не главное. Дело… в приемнике!

Что ты городишь?! — не удержался Прошин. — Приемник — банальность. Фильтр, выделяющий сигнал на уровне шума.

Он мне еще объясняет, корифей, — сказал Авдеев с отвращением мастера к школяру. Только к чему вы прийдете? Модернизация существующего.

Друг, — сказал Прошин, — не надувай щеки. Будто ты знаешь нечто в корне новое.

Знаю! — Авдеев запнулся, усердно проворачивая в голове какую-то мысль. Хорошо, — начал он, — расскажу. Все равно украсть решение ты не сможешь. Слушай. Я вытянул лотерейный билет. Нашел… частоту излучения больной клетки с изотопом… ну, не важно каким. Усек? Не частоту излучения изотопа как такового, а частоту переизлучения… клетки. Правда надо знать какой дозой ее возбудить, когда замерять частоту…

Не может быть…

Может, Леха. Как это… Есть многое на свете, друг Горацио, что заглушают грохотом оваций… Н-да. Но как и чего — ша! Молчок!

Значит, — сказал Прошин, — теперь мы должны сдвинуть частоту в приемнике?

И еще кое-что, — поддакнул Авдеев. — И прекрасненько будем знать, где злокачественно и где это… все путем. Но как уловить частоту — черт не догадается! Лоторея.

А как? — напряженно спросил Прошин и проклял себя за такой дешевый вопрос.

А… — Коля смешливо сморщил нос. — Стырить хочешь? Не выйдет! — Он покосился на бутылку и щелкнул по ней пальцами. — Я это дело бросаю. И частота у меня тут…Он наклонил голову и долго стучал по ней кулаком. — И потому, хоть расколи мне черепушку, ничего оттуда не выскочит! Я сам! Сам! Мне тоже жить охота. А с тебя моей кандидатской довольно. Отцапал в свое время халяву. Теперь и я пробиваться начну. В кандидаты, в доктора… Хотя чего там — сразу в доктора! Открытие… как пить дать… сразу степень, премия…

Пора мне уж…

Стоп, — проговорил Прошин. — Пусть все, сказанное тобой, правда. Теперь мы знаем где что находится. А дальше? Как этот клад изъять?

А на это, — отозвался Авдеев весело, — на это есть врачи, и ихние мозги пусть шевелятся и болят. А они додумаются, не боись! А я… мне достаточно. Открытие, врубился?

Он погрозил пальцем. — Э-э, ты, верно, опять купить меня хочешь? Не выйдет, Леха, я ж говорю: ты свое получил. Шабаш. Ты, Михайлов…

Раньше Авдеев работал у Михайлова.

Михайлов? — насмешливо переспросил Прошин, — Он-то при чем?

Жулье страшенное! — поделился Коля. — Он тоже, как ты. Любит на чужом ручонки погреть. И отдохнуть за госсчет. Тоже гнилая рыба. Собственно, вас двое таких в институте.

Остальные, слава Богу, приличный народ… В Латвию скоро едет Михайлов-то…

Чего ему там?

Как чего? — удивился Авдеев. — Развеяться. Готика. Костелы. Древние улочки Риги.

Аппаратура к тому же у тамошних заказчиков барахлит… Не истек срок гарантии. И ответственный кадр едет… Разбираться, ха-ха!

Он… специально допустил брак? — лениво спросил Прошин.

Безусловно… — развел руками Авдеев. — Это такая скотина… Как ты.

Полегче, — добродушно предупредил Прошин. — И какой брак?

Элементарно! — с пьяной откровенностью поведал Коля. — Система проще ночного горшка: у них в приборе кассетные платы, втыкаем туда одну технологическую, без лака это заместо заводской… все дела. А там туманы в Латвии, туманы. Балтика. Ну! Влажность воздуха, как говорят синоптики. И все параметры платы через годик тю-тю…

Ерунда, — медленно сказал Прошин. — И впредь не надо сплетен. Нужна Михайлову Латвия! Он в Австралию ехать не хочет — мне предлагал…Текучка, говорит, запар, ничего не успеваю…

Значит у вас общие дела, — резюмировал Коля. — Какой запар? Вечный кайф, и покой от него ему только снится. Ты мне на мозги макароны не вешай… Если едешь ты, значит, Михайлов у тебя в кармане брюк. Купил, значит, ты его. И давно пора. Он глупый.

А ты… У, кобра очкастая… — И он сделал Прошину «козу».

Тот невольно улыбнулся.

Слушай, Авдеев… А ты не спросил себя, почему это я вдруг начал приглашать вашу милость в гости?

Авдеев насторожился.

Ну… — опасливо произнес он. — Чего такое?

Видишь ли… — Прошин убирал со стола. — Ты, конечно, начнешь сейчас ныть о моем коварстве, но заранее предупреждаю: не стоит. Ошибешься. Так вот. Увольняют тебя, Коля. Серега все-таки стукнул, видимо… Но увольняют, мягко, по сокращению штатов…

Авдеев буквально закачался в кресле.