Яков Шехтер - Поцелуй Большого Змея

– Марта, будь добра, сними салфетки, – попросила девочка в белом.

Марта быстро выполнила просьбу сестры, и Мирьям принялась за благословения. Она протягивала руки над каждым хлебом и что-то шептала. Что именно, я не мог разобрать, вуаль скрывала ее губы. Я видел, как медленно шевелились тонкие пальцы, как поблескивали миндалевидные розовые ноготки. Девочка легонько раскачивалась, и мне показалось, будто от ее ладоней исходило сияние. Присмотревшись, я понял, что это был все тот же блеск покрытых лаком ногтей.

Закончив благословения, Мирьям вернулась к порогу:

– Что-нибудь еще, мама?

– Нет, спасибо, дочка. Отец остался доволен твоей вчерашней работой. Он говорит, что два ученика сдвинулись с мертвой точки.

– Да, он послал мне весть, и сегодня я постаралась усилить действие. Но, знаешь, мама, ведь мой вчерашний успех – просто случайность! В комнату залетел шмель, я испугалась, хоть и не подала виду, но сбилась с ровного хода мыслей. А потом, когда вспоминала, как произносила благословение, поймала себя на неточности. Отец уверен, будто из-за нее все и получилось.

– Замечательно, Мири! – воскликнула Саломея. – Отец знает, что говорит.

– Но, мама, как же так! Разве может быть в нашем деле случайность? Когда я думала, настраивалась и собиралась с мыслями, у меня получалось куда хуже. А сейчас из-за какого-то дурного шмеля раз – и удалось.

– Не волнуйся, дочка, – Саломея сделала было движение к Мирьям, словно пытаясь обнять ее, но остановилась на половине пути. – Когда человек чист, Свет засчитывает ему в заслугу даже ошибки. Тут главное – усвоить урок и двигаться дальше. Иная промашка может помочь куда лучше, чем десятки часов работы.

– Все равно обидно, – Мирьям покачала головой. – Получается, не я иду по дороге, а меня ведут. В какую сторону ни ступлю – все равно хорошо.

– Эх, дочка, – вздохнула Саломея. – Чистая моя душа. Ты просто не понимаешь, что такое ступить в сторону. Для большинства живущих твои проступки считались бы величайшими достижениями.

– Не стоит так говорить, мама, – Мирьям чуть поклонилась лежащему на столе освященному хлебу и вышла из комнаты.

Нити тумана снова закружились перед глазами. Я уже понял: так в памяти камня отделяется один отрывок от другого. Когда туман рассеялся, я снова увидел ту же самую комнату.

Вестник восседал во главе стола, вокруг которого чинно сидели ученики. По правую руку от Вестника расположился юноша с молодой курчавой бородкой. Ее коричневые блестящие завитки напоминали детские локоны. На лице юноши выделялся нос – заостренный, точно клюв хищной птицы. Мягкие усы прикрывали тонкие, плотно сжатые губы.

За спинкой кресла Вестника стояли два мальчика, похожие друг на друга, как две капли воды.

– Это три сына Вестника, – раздался голос Терапевта. – Старший, Яков, приехал на каникулы из Кумрана. Он идет путем воинов и достиг больших успехов. Два близнеца пока проходят обучение в отцовском доме. Их тоже ожидает обитель. Трапеза только что закончилась, видишь, на столе не осталось ни крошки хлеба. Галилейский Вестник пытался ввести в кругу учеников трапезу, подобную кумранской. Для этого он силился поднять святость хлеба всеми доступными способами. Сейчас ты видишь Вестника в минуты наивысшего подъема, самого благоприятного стечения обстоятельств. Все с ним, и все у него. Но ессей должен знать, что Свет не зря поднимает его на высоту. Вслед за ней обязательно следует испытание падением.

– И что получилось из освященной трапезы? – с интересом спросил я. – Действительно, почему в Галилее или в Эфрате нельзя питаться таким же образом, как внутри стен обители?

– Скоро увидишь, – вместо ответа пообещал Терапевт, и его тон не предвещал ничего хорошего.

– Отец, – начал старший сын Вестника, – почему ты так резко настроен против римлян? Погляди, сколько пользы они приносят нашей стране. С тех пор, как в Иерусалиме восседает римский наместник, вместо старых разбитых дорог построены новые, мощенные камнями. Через реки наведены мосты, в каждом городе разбиты широкие рыночные площади. Разве ты не видишь, что под управлением римского префекта Иудея процветает!

– Сынок, – горько усмехнулся Вестник. – Я могу лишь позавидовать твоей отстраненности от дел земных. Духовная жизнь в обители наложила на тебя отпечаток. Ты уже плохо представляешь, что творится за стенами Хирбе-Кумрана. Дороги, которые построили римляне, нужны им для быстрой переброски войск. Мосты – для взимания пошлины. А рынки – для театров с непристойными представлениями и для домов блудниц.

– Отец, ты преувеличиваешь. Я сам видел десятки крестьянских повозок на новых дорогах. Пошлина, взимаемая за проезд, мизерна, а мосты значительно сокращают путь. Что же касается площадей, честно говоря, я не заметил на них ни театров, ни блудниц.

– Твое чистое сердце и ясные глаза смотрят в другую сторону, сын мой. Ты просто не замечаешь зла вокруг себя. Но это вовсе не означает, будто его не существует. Язычники принесли в Иудею мрак и погань. Свет, сиявший над нашими горами и долинами, – померк. Но, тем не менее, я говорю так, – голос Вестника окреп и налился силой. – Всякая власть от Бога. Поэтому хоть мне глубоко противен Рим и ненавистны римляне, нужно полностью подчиняться приказам и установлениям кесаря. Путь праведных – это духовный путь, высшая цель развития человека. В мире существуют шесть стадий одушевления материи: камень, растение, животное, человек, сын завета и ессей. Ессей – цель мироздания. Он освобожден от мирских забот и тревог, он должен спокойно и уединенно пройти до конца свой духовный путь. И чем меньше будет внешних помех, тем быстрее и лучше он это сделает.

Учитель Праведности, создавая Хирбе-Кумран, имел в виду уединенность как способ продвижения. Поэтому он впервые в практике сынов Завета отъединил мужчин от женщин. А пришествие Второго Учителя праведности, о котором так много толкуют воины, – не более чем образ. Когда избранный поднимается по ступенькам духовной лестницы и перед ним открывается истина, это для него словно второе пришествие учителя. Но только для него лично, понимаешь, Яков, только для него лично.

– Теперь ты видишь, Шуа, – раздался голос Асафа, – что галилейский Вестник принадлежал к направлению терапевтов. Его старший сын, Яков, оказавшись в обители, выбрал путь воинов. Поэтому спор, который ты сейчас наблюдаешь, не просто спор отца с оперяющимся сыном, а столкновение двух принципов.

– Отец! – воскликнул юноша. Его голос дрожал от возбуждения, но он изо всех сил старался сохранить на лице выражение почтительности. – Ты сам говоришь, что свет померк и все вокруг заполонила нечисть. Почему же мы должны затвориться в обители и печься лишь о собственном духовном совершенствовании? Тот, кто действительно заботится о благе других, должен менять мир. Завещание Первого Учителя праведности о приходе Второго вот-вот должно сбыться. Помазанник Божий уже стучится в двери, и мы обязаны помочь ему войти. И вот тогда все человечество поднимется до уровня сынов Завета, сыны Завета станут, как ессеи, а ессеи – как ангелы. Пробуждение снизу рождает пробуждение сверху. Отец, мы больше не можем отсиживаться за белыми стенами Хирбе-Кумрана.