Мордехай Рихлер - Версия Барни

Когда, возвращаясь в свою гостиницу, я проходил мимо консьержки, она вдруг постучала в окошко своей крошечной выгородки и приоткрыла в нем щелку.

— Ah, Monsieur Panofsky.

— Oui.

Тысяча извинений. Оказывается, еще в среду пневмопочтой пришло письмо, но она забыла мне сказать. Письмо было от Клары, с требованием, чтобы я пришел к обеду. Она хотела «поговорить». Я сел на ступеньку и заплакал.

Через какое-то время во мне замельтешили мысли практического свойства. Можно ли самоубийцу, даже и ту, что покончила с собой не намеренно, хоронить на протестантском кладбище? Я понятия не имел.

Черт! Черт! Черт!

Потом мне вспомнилась история, возможно апокрифическая, которую Бука рассказывал про Гейне. Когда тот лежал уже «в матрацной могиле» в полной прострации, впадая в транс от морфина, его друг стал убеждать его примириться с Богом. Считается, что Гейне ответил: «Dieu me pardonnera. C'est son métier» [172] Бог меня простит. Это его специальность (фр.). .

Но я тогда не мог уповать лишь на это. И до сих пор не могу.

Вчера ночью, крутясь и ворочаясь в постели, я в конце концов сумел кое-как оживить лелеемый в памяти сладострастный образ миссис Огилви, взяв его за основу возбудительной фантазии.

Вот что у меня получилось.

Миссис О. устраивает мне перед всем классом нагоняй и возмущенно лупит по башке свернутой в трубку газетой «Иллюстрейтед Лондон ньюс».

— После уроков явишься в медкабинет!

Вызов в жутковатый, тесный медкабинет, оборудованный кушеткой, обычно значил, что предстоит порка. Десять горячих по каждой руке. В 3.35, как велено, вхожу, и миссис Огилви с сердитым видом запирает за мной дверь.

— Что ты можешь сказать в свою защиту? — требовательно спрашивает она.

— Да я вообще не знаю, зачем я здесь. Честно.

Ловким движением красных коготков она срывает целлофановую обертку с пачки «плейерз майлд», вытаскивает сигарету, прикуривает. Медленно влажным языком снимает приставшую к губе табачинку, устремляет взгляд на меня.

— Только я села за стол и начала читать вслух первые страницы «Школьных дней Тома Брауна» [173] * «Школьные дни Тома Брауна» — Роман английского писателя Томаса Хьюза (1822–1896), где описывается пребывание автора в частной школе. , как ты тут же роняешь на пол карандаш — как бы случайно роняешь, а на самом деле специально, чтобы заглянуть мне под юбку.

— Неправда!

— А после, словно ты мало еще напакостничал, посреди урока литературы принимаешься тереть своего петушка.

— Я не делал этого, миссис Огилви!

— Клянусь, — говорит она, бросая на пол сигарету и расплющивая ее каблуком, — никогда в жизни я не привыкну к жуткой жаре, которую у вас в Канаде изо всех сил поддерживают в помещениях. — Она расстегивает и сбрасывает блузку. Остается в кружевном черном лифчике. — Подойди сюда, мальчик.

— Да, миссис Огилви.

— Ты ведь и сейчас тоже весь полон грязных мыслей!

— Нет, что вы!

— Не нет, молодой человек, а да. Вот же и доказательство — ну-ка, кто там барахтается? — С этими словами она расстегивает пуговицы моей ширинки и лезет туда невероятно холодными пальцами. — Ну ты сам взгляни на своего петушка. Разве есть в нем уважение к старшим? Тебе не стыдно, Барни?

— Стыдно, миссис Огилви.

Она продолжает трогать меня своими длинными красными ноготками, и на кончике выступает капля.

— Если бы это был леденец, — проговорила она задумчиво, — мне очень хотелось бы чуть-чуть его полизать. Ну ладно, не пропадать же добру. — Быстрым язычком она обежала головку, и тут же выступила новая капля. — Ну нет, — строго на меня глянув, сказала миссис Огилви. — Ведь мы же не допустим, чтобы поезд ушел со станции преждевременно, правда? — И тут она снимает с себя юбку и трусики. — А теперь я хочу, чтобы ты потерся им об меня вот здесь. Mais, attendez un instant, s'il vous plaît [174] Нет-нет, секундочку, секундочку (фр.). . Двигать им надо не из стороны в сторону, а вверх и вниз, вот так.

Я стараюсь делать, как велено.

— Ну что ты все не так, черт тебя… Надо так, как будто ты спичку зажечь пытаешься. Понимаешь?

— Да.

И вдруг она начинает дрожать. Затем хватает меня за затылок, и мы вдвоем опускаемся на кушетку.

— Теперь можешь вставить его… молодец, и двигай им вверх и вниз. Как поршнем. На старт, внимание, марш!

На самом деле эти три странички — моя первая и единственная попытка писать прозу, мой краткий творческий взлет, произошедший с подачи Буки, который был убежден, что и я способен как блины печь то, что в нашей компании называлось «ГК» [Грязные книжки. — Прим. Майкла Панофски .], для серии «Книга в дорогу». Однажды ближе к вечеру Бука затащил меня в офис Мориса Жиродье.

— Перед вами будущий Маркус ван Хеллер [175] * Маркус ван Хеллер — американский писатель-фантаст (наст. имя Хью Закари; р. 1928); автор эротических рассказов. , — представил он меня. — У него две замечательные идеи. Первая называется «Любимчик учительницы», — выдумывал он на ходу, — а вторая «Дочь раввина».

Жиродье заинтересовался.

— Хорошо, но я должен увидеть первые двадцать страниц, а потом можно будет заключить договор, — сказал он.

Но я так и не перевалил за страницу три.

Сегодня утром я валялся в постели, пока меня окончательно не разбудил почтальон.

Заказное письмо.

По меньшей мере дважды в год я смело могу рассчитывать на получение от Второй Мадам Панофски заказного письма — одного в годовщину исчезновения Буки, а второго сегодня, в день, когда суд выпустил меня на свободу, признав невиновным, тогда как в ее глазах я виновен так, что клейма негде ставить. Сегодняшнее послание оказалось, для разнообразия, удивительно лапидарным. Вот весь его текст:

НИКОГО НЕ ПРЕДАДИМ, НИКОМУ НЕ ОТКАЖЕМ И НЕ ОТСРОЧИМ ИСПОЛНЕНИЯ СУДА ЛИБО ИНОЙ ЗАЩИТЫ СПРАВЕДЛИВОСТИ.

Великая хартия вольностей, статья 40 (1215 г.)

Ничего не поделаешь, то тут, то там я на Вторую Мадам Панофски время от времени натыкаюсь. Однажды видел ее в отделе нижнего белья универмага «Холт Ренфрю», где я люблю послоняться. В другой раз мы столкнулись у кулинарного прилавка ресторана «Браун Дерби», где она отоваривалась огромным количеством гефилте кишкес, жареной грудинки, печеночного паштета и картофельного салата — казалось, она собирает народ праздновать бар-мицву [176] * Бар-мицва — обряд совершеннолетия для мальчиков, выполняется в ближайшую субботу после того, как ребенку исполнится 13 лет и один день. , но я-то знал, что все это она берет для себя. А последний раз я встретил ее в ресторане отеля «Ритц», куда (я забегаю здесь чуть вперед в своем повествовании) я пригласил обедать мисс Морган, лишь бы продолжить с ней дискуссию о девушках, впавших — быть может, не совсем еще безнадежно — в сапфическую ересь. Вторая Мадам Панофски была с двоюродным братом нотариусом и его женой. Подобрав со своей тарелки последние остатки соуса корочками хлеба, она вооружилась вилкой и принялась охотиться с ее помощью на лакомые кусочки мясца и картошечки на их тарелках. Конечно же, она метала в нас злобные взгляды, приметив, что на нашем столе царит бутылка шампанского «дом периньон» в серебряном ведерке. Когда за их столом расплатились, она ухитрилась пройти мимо нашего, остановилась, угрожающе скривилась в сторону мисс Морган, а потом повернулась ко мне и осведомилась: